ВСТРЕЧА С ПИСАТЕЛЯМИ-ФАНТАСТАМИ

Стенограмма записи с магнитофона

(лакуна) .... Карен Симонян, Виктор Колупаев, Андрей Балабуха, Сергей Другаль.

Все, приступайте. За работу, вы и мы. Вопросы уже есть? Поступают.

Дорогие друзья! Я бы попросил вас тоже, тоже учесть, чтобы вы, вы загружали работой не одного Аркадия Натановича. Вот, понимаете, чтобы мы все остальные не были в простое. Так... Сейчас, одну минуту, тогда я, просто, чтобы начать работу, я не подготовился, просто братья-писатели сделали мне медвежью услугу, поручив вести мне эту пресс-конференцию. И волей-неволей сейчас, чтобы занять паузу, я должен что-то говорить. Поэтому одна-единственная записка поступила мне, я ее зачитаю, совершенно не подготовленный к ответу, но, так сказать, постараемся вместе с вами. Кстати, мы сделаем с вами так, что можно сразу и из зала вы можете вставать, говорить, комментировать, возражать, дискутировать, так что у нас с вами, надеюсь, сегодня будет именно такая рабочая хорошая обстановка. Значит, я читаю; хорошо, что данная записка, я занимаю временную паузу

"Урал - опорный край державы. Свердловск - опорный край фантастики" Без "Уральского следопыта" не было бы столько ни КЛФ, ни самих любителей. Ваша рубрика "Мой друг - фантастика" завоевала большую популярность, и не зря. Хотя, по-моему мнению, это мнение я никому не навязываю и не рекомендую, (Вот как хорошо пишет!) я его просто высказываю и каждый вправе с ним не согласиться, главное, чтобы у возражающего было свое мнение, фантастические произведения по большей своей части оставляют желать лучшего. Но и здесь вам принадлежит приоритет в открытии имен Чуманова, Другаля, Больных (это я подлизываюсь), так перейдем же к вопросам: предусматривается ли увеличение объема журнала, встреча с каким писателем-фантастом ожидается в скором будущем на страницах журнала, хотелось бы Бабенко" (Виталий Тимофеевич, я тебя сейчас правильно назвал? - пожелание: хотелось бы с Бабенко). Так, "будет ли создан при журнале архив материалов, стекающихся к вам отовсюду. Заранее благодарен, Курочкин, КЛФ "Ковчег", горд Курган".

Так, "фантастика оставляет желать лучшего", я начну с этого. У нас действительно есть, есть принципиальная линия в нашем журнале, что мы видим иногда, что, по нашему мнению, та фантастика, которую мы публикуем, она действительно желала бы оставлять лучшего. Есть у нас одно принципиальное мнение, несмотря на то, что многие читатели нас просят переводить авторов иностранных, зарубежных, вы знаете, что вот просят, это самое, Виталия, высказаться, я пользуюсь тем, что он работал в "Вокруг света", скажем, "Вокруг света" преимущественно публикует иностранных авторов. У нас другая, другая линия, другая политика, мы публикуем только отечественную фантастику. И мы считаем так, плоха или хороша, по нашему журналу можно судить о развитии отечественной фантастики. Если она на подъеме, это можно проследить на нашем журнале, если она где-то находится в состоянии малого, так сказать, творческого упадка, и это тоже отражается на журнале. Но мы считаем, что если мы бы только, скажем, публиковали, как говорят, образцы произведений, это ведь легче легкого, переводчиков - масса, предложений - уйма, мы могли бы вообще действительно фантастику так держать на уровне мировых образцов, но представьте, что тогда развивалась ли бы наша отечественная фантастика, если бы ей не было выхода. Тогда она вообще была бы в застое, ведь любая фантастика, она должна и любой автор должен подучить, так сказать, выход на страницы, публиковаться. Надо дать такую, это... И мы именно считаем, вы извините, я, так сказать, говорю так, я первый беру огонь на себя и мои формулировки могут страдать неотточенностью. Но мысль именно такая, что мы именно вот в этом, мы видим свою принципиальную линию. Значит, это да.

Так, "предусматривается ли увеличение объема журнала?"" Об этом я говорил. Мы-то предусматриваем, а директивные органы, они не очень с нами, так сказать, соглашаются. Настойчиво просим, удастся ли нам, трудно сказать. Наша линия - бороться. А вот сказать, что когда-то будет, будет увеличение, нам бы хотелось, чтобы это было как можно скорее.

"Встреча с каким писателем-Фантастом ожидается в скором будущем на страницах журнала?" Вот здесь бы мы именно хотели, чтобы вы как можно быстрее нам написали, потому что мы, как правило, суммируем мнения, и встреча со Стругацкими, и встреча с Киром Булычевым, это во многом было по желанию читателей. У, нас была задумка, не скрою, была задумка, так сказать, и мы где-то предпринимали шаги, пока они не увенчались успехом, нам хотелось пригласить на страницы журнала Станислава Лема, но мы пока, так сказать так пробуем с ним связаться и в Польше и в Швейцарии; пока нам это не удалось. Если же удастся, вот такие практические шаги, мы на будущий год или на следующий, но нам бы, вот именно, хотелось, так сказать, вот так. Но, если мнение читателей будет в пользу любого другого автора, вы для нас здесь решающий критерий. Поэтому, давайте, просьба, особенно клубы любителей фантастики, просьба сообщить свое мнение, мы суммируем. Так, и с кем вы пожелаете, с тем мы проведем. Уже заявка на Бабенко есть, уже первая заявка есть, учитываем. Так что, Виталий Тимофеевич, готовься.

Так, "будет ли создан при журнале архив материалов, стекающихся к вам отовсюду". Я вчера говорил о Доме Фантастики и сегодня у нас именно та обстановка, которая позволяет. Предварительно мы говорили с обкомом комсомола, обкомом комсомола именно только предварительно, пока это первые подступы, но он обещает нам свое содействие. Мы здесь, и об этом вы прочитаете в восьмом номере журнала, мы здесь хотели бы использовать опыт нашего предшественника - "Всемирного следопыта", который в тридцатые года на средства читателей, они построили самолет, это было, помните, тридцатое время, нам, как там: "в руки дал стальные крылья, а вместо сердца - пламенный мотор". Ну, вы не помните, но, по крайней мере, вы здесь самая молодая аудитория, это было время авиации, и вот тогда на средства читателей "Всемирный следопыт" построил самолет. Интересные были публикации, когда они говорили, что вот читатели нам присылают 30-40 копеек, что мы уже собрали на одно крыло. Вот следующий месяц должен быть месяцем второго крыла, для этого требуется столько-то денег, на шасси столько-то денег. Журнал в течение года информировал и наконец-то, так сказать, журнал информировал о том, что самолет, а было такое издательство "Земля и фабрика", что вот издательство "Земля и фабрика" и читатели журнала, это самое, "Всемирный следопыт", он взмыл в небо. Вот где-то бы мы и хотели, что, если вот при вашем согласии, так, то мы бы тоже хотели, хорошо бы, на средства читателей у нас бы в Свердловске появился Дом Фантастики. И там бы был предусмотрен и архив, там бы был предусмотрен и музей, там бы была предусмотрена и видеотека. Самое главное, мы бы там концентрировали материалы КЛФ всей страны, что бы любой, приезжающий в Свердловск, мог бы обогатиться опытом работы, мог бы сам посмотреть эти материалы. Мы не в силах с этим справиться, вы понимаете, у нас фантастикой занимается один человек, Виталий Иванович, он по уши, вот так вот, в рукописях, вы были в редакции и вы, наверное, видели. И если, скажем, мы где-то вам месяцами не отвечаем, а мы обязаны вам ответить в течение месяца, - у нас ведь много хороших постановлений, - мы, согласно постановлению, каждому автору обязаны ответить в течение месяца, у нас один человек, а только на викторину мы получаем несколько тысяч, представьте объем работы.

Я нарочито долго отвечал на вопросы, чтобы дать возможность товарищам выступить.

Просьба. Так. "Будут ли на страницах "Уральского следопыта" детская фантастика? Если будет, то какая?" Ну, как сказать... А, вот, самое, Владислав Петрович, я пока читаю, а он уже тут нам...

Мне сразу же пришло в голову, что сейчас лежит очень интересная рукопись молодого литератора ирбитского Павла Калмыкова, под условным пока названием "Самая правдивая история", детская фантастика, повесть-сказка. По единодушному мнению всех, кто читал, очень интересная, очень живая, именно по-детски непосредственная, ребячья, и думаю, что все, кого интересует и фантастика, и проблемы детства, и проблемы педагогики, прочитает ее с удовольствием.

Я, может быть повторюсь, обращаюсь я сразу ко всем товарищам-Фантастам. И к каждому (лакуна). Я повторяю. Повторение - мать учения (лакуна). Так вот. У нас, в Советском Союзе имеется один полуфантастический, невидимый журнал. Почему он полуфантастический, я вам об этом говорила, потому что там половина фантастики. Кстати, а почему невидимый? Товарищи, поднимите руки, кто из вас имеет его (лакуна) (Шум). Вот сейчас идет перестройка (лакуна). Надеются, что в этой пятилетке будет, я вот не надеюсь (лакуна). Товарищи писатели, а почему бы вам не создать кооператив? (реплика - это хорошо) (аплодисменты).

- Вопросы-то одни и те же: есть ли в продаже сливочное масло и еврей ли вы? - Смех В. Крапивина).

"Уральский следопыт", давайте мы сложимся, и у нас на Урале выпустим такой журнал (лакуна). Что ребята могут читать? Ничего же нет (лакуна).

Я вопрошающе, это самое, смотрю на президиум, кто возьмется организовать, это самое, кооператив, я знаю, что Виталий Тимофеевич какие-то усилия предпринимает.

Я просто смотрю, вопрос к ним, мне отвечать легче, я все-таки работаю в журнале. Поэтому, так сказать, вот так. Так, готов ли кто-то ответить о кооперативах, это самое, друзья мои, ищу смельчаков среди президиума.

Ага, ага, вот за что люблю, это самое, командора, за смелость.

Я думаю, что если бы все дело заключалось в том, что, давайте скинемся, соберем средства и организуем журнал, мы бы его уже давно организовали. К сожалению, существует еще масса инстанций, которая в книгоиздательском деле кооперативы весьма не приветствует. В Свердловске была уже попытка создания кооперативного издательства "Старт", которое хотело выпускать фантастику, у меня с ним даже был заключен договор на выпуск "Летящих сказок", об этом даже оповестила "Комсомольская правда" в свое время, но потом, это дело, знаете, увязло, как вот увязает воробей в жидком асфальте, трепыхает крылышками, а ноги вытащить не может. Разобраться сейчас даже в причинах конкретных, трудно, я сам толком не знаю, но знаю, что встретило это всеобщее неодобрение и под разными удобными предлогами было потихоньку, так сказать, остановлено. Если кто-то хочет еще, так сказать, попробовать свои силы и создать, ну, давайте, я один раз уже пробовал, то есть не пробовал, а пробовал принять участие.

Уже как издатель, могу добавить, вы знаете в прессе, что уже есть опыт в Прибалтике, это один-единственный опыт, мне кажется, этот единственный опыт сделан для того, чтобы, так сказать, успокоить общественность, что не только есть директивные, директивы, есть, такие директивы есть и согласно директивам, конечно, вы можете и кооперативы создавать и издавать книги за свой счет. И еще говорю, даже есть первый опыт. Если же говорить о практике, то на мой взгляд, только исключаю Москву, на мой взгляд, сейчас автор не имеет практически возможности издать книгу за свой счет, каким бы богатым он ни был. Но только если уж очень богатый, тогда он, конечно, издаст, но ситуация у нас в стране такая: пятый номер журнала "Уральский следопыт" был, так сказать, перед первым маем под угрозой. Нам требовалось 70 тонн бумаги на каждый номер, бумага не было, мы предпринимали самые энергичные попытки, дойдя до самых, так сказать, высоких инстанций, это больше издательства, вплоть до ЦК партии, чтобы как-то не сорвать выпуск пятого номера, это самое, журнала "Уральский следопыт"" Мы получаем бумагу с Краснокамского комбината, Краснокамский комбинат, я думаю, директор, не знаю, он, наверное, имеет уже не один выговор за срыв бумаги, но он говорит, что нет древесины. Я не знаю дальше цепочки, есть ли лес, есть ли механизмы, есть ли, так сказать, машины, которые вывозят, я убежден, что если цепочка пойдет, мы не будем просто выпускать журнал, но, по крайней мере, мы только вот после мая вздохнули с облегчением, что мы не сорвем, но задержим выпуск журнала из-за нехватки бумага, поэтому вот такова ситуация на сегодняшний день. Поэтому и вопрос о кооперативе и об издании книги за свой счет. В будущем, наверное.."

Что-то, как-то мы со Станиславом Федоровичем два конца, два коромысла, так понимаете.

Тут такая записка: "Сеть КЛФ - квалифицированный читатель, последняя инстанция в решении всех НФ-проблем. Что мы должны сделать: а) для учреждения журнала, в какие инстанции, в какие компетентные органы мы должны засылать требования, постановления своих сборищ; б) для реанимации редакции НФ "Молодой гвардии"" (Смех) (лакуна).

Я могу ответить только на пункт "а" и то высказать свое сугубо личное мнение, что для учреждения журнала, куда вы должны, так сказать, засылать свои решения. Наверное, везде, во все редакции, в "Комсомольскую правду", в Госкомиздат, в Госкомитет, российский, всесоюзный - пишите, отсылайте протоколы, пробивайте в центральные и местные издания свои требования, протоколы, письма, мнения, хуже не будет. Когда-нибудь мы эту идею все равно пробьем. А что касается реанимации редакции "Молодой гвардии", то мне кажется, Аркадий Натанович ближе там к редакции, он в Москве, он с этой редакцией (смех). Или Виталий Тимофеевич.

В любом случае должны отвечать москвичи. Я с этой редакцией дела не имел.

Есть вопросы у Александра Федорова, пожалуйста, "Советская литера тура" журнал, я объявлял.

Вопрос от клуба "Рифей": "Какова перспектива появления журнала "Советская литература" на русском языке? Как отбирается фантастика для публикации в журнале? Не могут ли помочь здесь клуб?" Значит, товарищи, вопрос о появлении журнала "Советская литература" на русском языке мы в редакции сейчас это изо всех сил, ну, будируем. Сложно, вот сейчас говорили здесь о бумаге и всем прочем, у нас готовится издание на хинди, мы готовим опять же издание на арабском языке, на русский просто-напросто бумага не хватает (Смех). Вот отбор, ну, отбор, если говорить, так сказать, честно, откровенно, ну, как в любом другом журнале, как везде, при помощи наших дорогах друзей, так сказать, вот, отбираем, что можем, в основном, ну, стараемся, так сказать, представлять зарубежному читателю хорошее из нашей фантастики. Вот все, что могу сказать.

Так, спасибо. Виталий, будь добрый. Виталий Бабенко.

Несколько слов о кооперативных издательствах, поскольку вопрос касается нас всех, и задан был, наверное, для всех сидящих здесь. Дело пока непонятное, не могу сказать, что оно безнадежное, но оно непонятное. Я в прошлом году весьма активное участие принимал в попытке создавая кооперативного издательства, одного из, знаю, примерно, о двух десятках таких попыток, все они кончились ничем. Я полагаю, что рижское, вот, издательство, которое выпускает маленькие книжки - Пастернак, Северянин - это тоже, в общем-то, это ничто, если иметь в виду те цели, которые должны ставить перед собой кооперативные издательства. Тот кооператив, в котором я принимал участие в прошлом году, никем не запрещен, отказа он не получил, бумага до сих пор лежат в Моссовете и до сих пор нас кормят обещаниями: "Ждите ответа". Вот, так что нельзя сказать, чтобы был какой-то запрет, он, по крайней мере, гласно никем не произнесен. А негласное мнение на счет кооперативов существует, что их быть не должно. Внешне это мотивируется нехваткой бумага и производственных мощностей, это внешне, а внутренне ходит, брошенная кем-то из высоких людей, фраза о том, что нам, мол, понятно, что такое кооперативная колбаса, но совершенно непонятно, что есть кооперативная идеология. Вот я могу поставить вопрос иначе и ответить наоборот, что я, например, лично не знаю, что такое кооперативная колбаса, но я могу представить, что такое кооперативная идеология. Вот. (Аплодисменты). Значит, сейчас возможны перемены, дело в том, что через 10 дней, именно 25 мая, состоится сессия Верховного Совета СССР, на которой будет принят Закон о кооперации. В том виде, в котором существует этот Закон сейчас, а именно, в виде проекта, там никакого запрета на кооперативные издательства не содержатся. Нет такой строки, нет такого пункта, нет такого параграфа. Вот, может быть будут добавления, может будут исправления, может там будут внятность на этот счет, но пока, так сказать, закон не дает повода для уныния. В принципе, можно, и можно опираясь на закон, предлагать различные варианты различных кооперативов, значит, издательских каких-то услуг. Вот, ну, посмотрим. В общем, ближайший срок для размышления ныне - 25 мая.

Теперь, что касается вопросов, поступивших мне. "Чувствуется ли в творчестве молодых влияние любительских переводов, если да, то как вы к этому относитесь?" Вопрос, мне кажется, интересным, хотя ответить на него можно очень просто: и среди тех молодых авторов, которых я хорошо знаю, в частности, Московский семинар молодых фантастов, Ленинградский семинар, все люди, которые приезжают к нам, в Малеевку, ну, вот, отвечу только за Малеевский семинар. Влияние этих переводов очень мало. Более того, среди моих друзей они имеют очень малое хождение, либо читают люди в оригиналах, это американскую, английскую, западную фантастику, вот, либо не очень следят за, вот, самопальными переводами. И ориентир здесь, в общем, не конкретные издания научной фантастики в той или иной стране, а ориентиром скорее всего служит лучшие образцы мировой литературы, вот об этом у нас чаще всего идет речь, об этом мы чаще всего как-то спорим, думаем, возмущаемся.

"В прошлом году на "Аэлите-87" представителями КЛФ было с вашим участием составлено и направлено в ЦК партии, другие органы три письма о журнале научной фантастики и клубном движении. Были ли какие-нибудь ответы на эта письма?" Ну, конечно же, ответы, эти вы хорошо знаете, была встреча КЛФ в Киеве, это и есть прямой ответ на те письма, которые составлялись на "Аэлите" в прошлом году. Что касается журнала научной фантастики, воз и ныне там, никаких решении по этому поводу не было, и перспектив пока я никаких не вижу в этом отношении.

"Возможны ли у нас в ближайшее время перемены в "Молодой гвардии?" Ну, наверно, возможны (Смех).

"А чем нас порадует "Вокруг света"?" Значит, "Вокруг света", собственно, в журнале "Вокруг света", я не вижу названий и имен, в ближайшее время, по крайней мере, время, которых могу вас порадовать, которыми, ну, сейчас, как вы знаете, печатается "Туман" Стивена Кинга, что будет после "Тумана" я сейчас плохо помню, но это не фантастика, насколько я это представляю себе, это какая-то при приключенческая повесть, их штуки две-три сейчас лежат в портфеле редакции и планируются на ближайшее время. А вот что касается "Искетеля", то здесь перемены заметны, и я думаю, что не отрадны. Перемены для меня в "Искателе" знаменовались январем прошлого года, когда, февралем, когда, вышел номер "Искателя" с повестью Лукиных "Равный среди равных" и это было симптомом того, что "Искатель" наконец-то повернулся или начинает поворачиваться к молодой фантастике и этот симптом, он, в общем-то, оказался надежным и оправдал, оправдали себя ожидания. Сейчас в "Искателе" мало того, что готовится номер фантастики, целиком составленный из произведений молодых авторов, в основном малеевского семинара, это будет четвертей номер этого года, то бишь, совсем скоро, в августе, ну вот, ту и помимо этого номера, публикуется, готовится к публикации ряд интересных вещей, да, кстати, в первом номере, если не ошибаюсь, этого года были рассказы Столярова и Логинова, ленинградских фантастов, членов ленинградского семинара, которым руководит Борис Натанович Стругацкий, вот, готовится повесть Лазарчука (лакуна), Азарьев только-только, Олег Азарьев из Симферополя, тоже в "Искателе" появилась его повесть. В общем, я даже сейчас не могу перечислить все те имена, которые в скором времени появятся в "Искателе". И это, конечно же, здорово, другое дело, что "Искатель" по-прежнему остается малотиражным изданием, ограниченным, без подписки. И вот здесь перемены не очень видны. Я знаю, что руководство журнала "Вокруг света" много раз направляла бумаги в соответствующие инстанции с просьбой поднять тираж, с просьбой открыть подписку, но на этом категорический ответ: "Нет". Мотивы те же самые: нет бумаги, нет возможностей расширить это издание. Думаю, что бумаги хватило бы, может быть не столь энергичны попытки, может быть надо продолжать в этом направлении работать, но, по крайней мере, "Искатель" меняется и это должно нас радовать.

Два вопроса, касающихся моих собственных планов, что ли? "Химия и жизнь" анонсировала Ваше произведение, сразу же возникли слухи, что это "Встреча-II". Просветите нас в этом вопросе и если можете, назовите номер, где она начнет печататься". Значит, действительно, продолжение "Встречи" написано, вторая часть уже существует, и пишется в настоящий момент третья часть, вообще это цикл из четырех повестей, примерно, разного объема. Я надеюсь очень, что в этом году я закончу весь цикл, который будет примерно 16-17 листов, и все это будет, в общем, единый роман. Вот. Планировалось, действительно, не то, что планировалось, анонсировалось в "Химии и жизни" продолжение, вот, но сейчас я не очень уверен в том (кончилась дорожка на пленке, лакуна). Сейчас, полагаю, что в "Химии и жизни" продолжения не будет. Я не хочу сказать, что... вещь. Она написана, в общем, достаточно (лакуна), достаточно плотно (лакуна) сокращения. Подгибать для вот конкретного, так сказать, журнального варианта, мне не очень хочется. Эту данную вещь. Вот. Где будет опубликовано, ну, не знаю... Ну.. По крайней мере, вот, этот цикл меня сейчас сильно очень трогает, и я, вот, постоянно над ним работаю. Значит, это касается, насечет, касается "Бстречи-III", ну, вот, об этом я сказал, три и четыре, все это будет.

"Какова судьба "Приблудян"?" Действительно, у меня есть такой цикл рассказов, который называется "Приблудяне", судьба его мне не ясна до сих пор, потому что в тех местах, куда я показывал его, вот, ответ какой-то странный, всем нравится, но не печатают. Вот. Так что подождем, посмотрим. Спасибо. (Аплодисменты).

Так. Поступил вопрос, нельзя ли включить, это самое, микрофоны Встречный вопрос: есть ли специалист в этой аудитории по микрофонам? Целый час, это самое, бьемся, сегодня суббота, не можем включить. Микрофоны есть, нет специалиста. Может быть есть в аудитории человек, который смыслит в этом деле? Вы, да? Вы знаете? Будьте добры, пожалуйста, это самое, подойдите вот сюда (Шум в зале).

На вопросы отвечает Аркадий Стругацкий. (Аплодисменты)

- Э, товарищи, многие вопросы, во всяком случае, большинство вопросов, одинаковы. Разных авторов, поэтому записки я читать не буду, это заняло бы слишком много времени, так, а буду просто, э, не столько отвечать на вопросы, сделаю маленький, крошечный, минут на десять-пятнадцать, доклад, посвященный всем, э, вопросам, которые, по-видимому, интересуют большинство. Помните, Остап Бендер жаловался, что когда он выступал в роли пророка Самуила, аудитория задавала ему, по преимуществу, два вопроса: "Еврей ли вы?" и "Будет ли в продаже сливочное масло, и подсолнечное". Это конечно, шутка, но вопросы более или менее совпадают. (Аплодисменты). То есть, механизм одинаковый, как говорится.

Первая группа вопросов касается нашего литературного творчества. В каком, а, так сказать, подвопрос, это: насколько произведения, опубликованные в последнее время, соответствуют тому, что мы написали. Я должен вам прямо сказать, что на редакции, во всяком случае, в последние десятилетия, нам жаловаться не приходится. Есть и допускают редакции или выступают с просьбой или требованием что-нибудь заменить, то это такие мелочи, на которые обращать внимание ну просто не следует. Здесь, конечно, имеет место, так сказать, некие вкусовые симпатии, потом, мы люди грубые, иногда, значит, позволяем себе некоторые, теревыражанс [?], как говорится, вот, ну, скажем, например, когда публиковалось в "Знании-сила" журнале повесть "За миллиард лет до конца света", у нас жена Малянова, вернувшись в это, домой, обнаружила женский лифчик, так, это вот, редактору "Знание-сила" не понравилось и там заменено было рубашечкой [Ошибка: тюбиком с губной помадой - YZ] (Смех) Но согласитесь, что, особого, так сказать, здесь урона, повесть не потерпела, хотя при публикации уже книжной, там, конечно, будет женский лифчик, как и было. Вот. Э...

Как я понимаю, эти вопросы вызваны, главным образом, некоторыми недоумениями, э, в связи с манерой нашего письма, изменившейся по сравнению с прошлыми, с прошлыми нашими произведениями. В частности, э... мы теперь не даем развернутые развязки сюжета. Мы обрубаем развязку, поэтому вопрос: "Волны гасят ветер": почему так внезапно закончилась?" Начались подозрения в адрес редакции. Нет, товарищи, таков замысел, он может нравиться, может не нравиться читателю, но он нравится нам. Итак, мы, с вашего разрешения, будем продолжать работать. Я думаю, вот такой же совершенно рубленный конец произведения нашего, рубленный конец сюжета очередного, это в нашем новом произведении, которое будет опубликовано в журнале "Юность" шестой и седьмой номер за этот год, которое называется "Отягощенные злом, или Сорок лет спустя". Там тоже развернутая экспозиция, как это у нас всегда делается, затем, так сказать, кульминация и обрублен конец. Это вы сами убедитесь, когда сами почитаете. Это по вопросу о вмешательстве издателей в наши произведения. Когда вмешательство более грубое, более, так сказать, насильственное, когда оно касается уже не мелочей, а принципа произведения, то мы просто забираем рукопись и уходим. Не обижаясь, потому, что я и сам был, так сказать, в шкуре редактора и мои друзей, мои друзья многие тоже были редакторами и мы отлично понимаем, особенно, вот до, так было, какое было положение с этой работой два-три года назад. Теперь, значит, где и что у нас появится в ближайшее время? Первое - это, начиная с двенадцатого номера в журнале "Смена" на протяжении пяти номеров будет публиковаться полностью в том виде, в котором она была написана, наша повесть "Улитка на склоне" (аплодисменты). Второе, как я уже... Второе, как я уже сказал, журнал "Юность" в 6-7 номере дает нашу новую последнюю повесть, ее прямо со сковородки у нас схватили, впервые в жизни с нами такое случилось. Вот. Третья наша повесть, которую, так сказать, даже можно, так сказать, назвать романом, "Град обреченный", произвольные отрывки из которого были, два, по-моему, были опубликованы в журнале "Знание-сила". На самом деле, это огромная повесть, самая большая по листажу, которую мы когда-либо писали, там, по-моему, чуть ли не 18 авторских листов, ее начнет публиковать журнал "Нева", по каким соображениям, я не знаю, но, до сих пор даже мы не знаем, с какого номера это начнется. Нам известно только, что тоже в каких-то своих целях повесть разрублена на две части, там шесть глав, по три главы, не главы, вернее, это части, можно считать. Вот в этом году в последней половине года, по-видимому, не то сентябрь-октябрь-ноябрь, не то октябрь-ноябрь-декабрь, будет опубликована первая, три. Они ее назвали отдельно "Первая книга", а затем где-то в первой половине следующего года, 89, они публикуют, так сказать, вторую книгу, то есть три последних части. Вот так это будет выглядеть. Ну, я знаю, здесь, как говорится, ну, в этом самом журнале для домохозяек, маленькие хитрости, да, каждый, так сказать, дерется сам за себя. Ничего не поделаешь, наступила блаженная пора здоровой конкуренции между журналами (Аплодисменты). Пусть эти панычи треплют шкурки друг другу, а авторы пусть процветают. Я так считаю (Аплодисменты).

Далее, далее. Действительно, "Московский рабочий" собирается опубликовать наш двухтомник. Это первое в истории братьев Стругацких слухи, когда, значит, во множественном числе будет, так сказать, тома. Первый том, второй том. Меня просят сообщить состав - честно говоря, состав этот я, как говорится, плохо помню. Я немножко запутался. Ну, вообще похоже на то, что там будет, во-первых, э, дилогия "Понедельник начинается в субботу", это по первому тому, "Понедельник начинается в субботу" и "Сказка о Тройке", и второе, это "Трудно быть богом" и "Парень из преисподней", если я не ошибаюсь. А вот во втором томе, там будет и, значит, "Отягощенные злом", "Град обменный" и, по-моему, еще там "Второе нашествие марсиан" приспособилось. Вот такая вот штука. Обещают первый том в 89 году, а второй том в 90 году, вот, по-видимому, будет подписка, как мне угрожали, но, по другим сведениям, опять же из столь же достоверных источников, все будет сделано в 89 году.

Дальше вопрос был очень такой трогательный в таком смысле, что вот следят же люди за нашей работой. "Что случилось со "Сказкой о Тройке", почему в первом издании, в "Ангаре" она имеет один вид, а вот в последнем издании в журнале "Смена" она имеет вид совсем другой". Думаю, если это интересно, маленький экскурс в историю этого дела. Дело в том, что когда мы написали "Сказку о Тройке", она, значит, была как продолжение задумана, как продолжение "Понедельник начинается в субботу", но как вы легко могли заметить, читавшие ее, она написана достаточно желчно, это уже не юмористика, не ирония, а уже, так сказать, сатира. Сатира на нашу, на положение в науке и прочее. В прошлом ее никто опубликовать не пожелал, хотя даже договор на нее был в те времена. А вот тут обратился альманах "Ангара", бедный несчастный альманах иркутский, в котором не было даже штатной редакции, штатных редакторов, там работали люди на чистом энтузиазме, журнальчик этот имел, значит, периодичность раз в два месяца и вт они решили посвятить два номера фантастике. Обратились к нам, в частности, мы дали им "Сказку о Тройке". Энтузиаст есть энтузиаст, это вам не чиновник. "Давай, - сказали они нам, - но, увы, мы не можем дать больше шести листов". А в оригинале "Сказки" десять листов. Нам пришлось искать способ сократить эту "Сказку о Тройке" - что мы и сделали" Из 10 листов первоначального текста, который опубликован последний раз в "Смене", мы взяли пять листов, добавили туда еще один лист нового материала и таким образом,, это самое, "Сказка о Тройке" пошла в журнале "Ангара" вот в таком шестилистовом виде, что благополучно привело, во-первых, к разгону этого самого, редакции, так, к строгому выговору редактору, увольнению ответственного секретаря, но это не первый журнал, который мы разрушаем, потому что (смех в зале) такая же судьба постигла, постигла журнал "Байкал" в связи с опубликованием "Улитки на склоне", так, дальнейшее наше, так сказать, зловещее влияние на журналы отразилось (?) гораздо меньшие потерями, потону что, потому что, вот, нас не печатали. Но вот журнал "Аврора", например, начала активно печатать в Ленинграде наши произведения, но там было трудно достать редактора, потому что редактор Осипова (?) прекрасная совершенно женщина, очень смелая, она сама была членом обкома, и (лакуна) ее супруг работал в ЦК КПСС, так что ее так не ухватишь. Ну, отсюда, значит, пошли, пошел, три произведения подряд в "Авроре". И она объявила, что "Аврора" - ни одного года без Стругацких, но тут, увы, ее забрали в ЦК, работать в Москву (лакуна), ну, "Аврора", конечно, потеряла в наших глазах во всяком случае, многое, вот, однако, знамя было подхвачено нашей колыбелью, если можно так выразиться, нашей альма матер "Знание-сила" и они, значит, стали печатать нас тоже пойдя очень, выступали очень смело, за это время четыре раза с ними происходил кризис, то есть их угрожали превратить в очередной журнал профтехнического обучения и этот, кстати, это исходило от человека, от которого я меньше всего ожидал, он руководит обществом "Знание", это знаменитый Басов, который вместе с Прохоровым изобрел лазер. Какого черта ему нужно было еще один журнал по профтехническому обучению? Ну, господь с ним. Нам удалось, нам, это значит, Стругацким, совместно с десятью академиками, пятнадцатью докторами это дело отстоять. Ей богу (Аплодисменты). Как видите, сохранились, сохранились. Так, это касается нашей, так сказать, книжной продукции, не журнальной продукции.

Имеет место также несколько записок с вопросами относительно нашего положения в кино. Первое, это по-видимому, многим оказывается, известно, что наша кинематография лепит совместно, как теперь выражено говорить, с ФРГ. Флейшман [Фляйшман - YZ](лакуна) мюнхенский (лакуна) Флейшман, владелец фирмы "Алилуйя", вот, и студия "Довженко", выступая от лица Госкино советского, заключили соглашение в том, что он, Флейшман, будет снимать на советской территории, на советской земле этот фильм по мотивам "Трудно быть богом"" Должен вам сказать, это из тех самых первых блинов, как мы где-то писали, это первый из самых первых блинов, получилось ужасно, то, что Флейшман привез в качестве сценария, мы сценарий писать отказались, было страшно читать. Но сценарий дело такое, дело писучее, так, ну, хотя и говорят, что то, что написано пером - не вырубишь топором, - вырубается великолепно, а, главное не дорого стоит. А Осип Флейшман [Питер Фляшман - YZ] затратил миллион марок на построение декораций фантастического города в Крыму, но не сумел снять из-за известной всем разворотливости нашей кинематографии, ни одного кадра, что на этой декорации уже сняли два фильма, один "Янки при дворе короля Артура" и другой еще какой-то нашенский (смех, аплодисменты), а сейчас эти декорации разваливаются уже, вот это, конечно, был, так сказать, стоило гораздо больше, чем вырубание топором написанного. Впрочем, ну, мы не следили за этой работой, в результате того, что наши отношения с Флейшманом охладились, как раз с того дня, так как мы перестали, э, отказались категорически писать ему сценарий. Ничего, Флейшману подсунули другую свинью - ему подсунули в качестве сценариста нашего великого Даля Орлова. Был, есть у нас такой сценарист. Вот, бывший главный режиссер этого самого... (реплика из зала: "Редактор "Советского экрана"), нет, до этого он был еще главным редактором этого, как это называется, Госкомиздата, Госкомиздата, еще до этого он был, там он развалил работу, пошел разваливать работу в "Советский экран", а потом пошел к Флейшману и развалил работу у него (Смех в зале). Это великий специалист по разваливанию работы (Смех в зале). Вот. Но я, в общем, короче говоря, потерял из виду, и тот, те из вас, которые, кто спрашивает, значит, что, в каком положении все это находится, я не знаю, я знаю столько, сколько и вы. По-моему, в одном из последних номера "Советского экрана" есть сообщение о том, что Флейшман уже во всю снимает [Черняев П. "Трудно быть богом" // Советский экран.- 1988.- № 9.- С. 6-7. - YZ]. Ну и дай ему бог. Хотя, ведь, наверное, боевик будет. Такой, знаете, приключенческий, безмозглый, но, наверное, посмотреть что-то будет. Но одновременно получил добро, а может даже прямое распоряжение наш старый друг, вернее, друг-то он, по-настоящему, Бориса Натановича, Алеша Герман, писать, это самое, "Трудно быть богом". Надо сказать, что первый вариант, вариант сценария "Трудно быть богом" был написан Германом и Стругацкими в 68 году и был даже утвержден на Ленфильме к постановке. Но в это время мы вошли в Чехословакию и его сняли. Какая здесь связь, я не знаю, но... Вот такая вот штука получилась. Ну, с тех пор прошло порядочно времени, Герман возмужал, поднялся, он тогда еще был молодым режиссером, он сейчас пишет сам сценарий с супругой, вот, тоже в каком положении дел, дело находится, каким образом, чем это закончится, чем сердце успокоится, мы не знаем.

Это по вопросу о инсценировке "Трудно быть богом".

Второй вопрос, более общего характера. "Почему экранизация ваших произведений "Сталкер", "Чародеи" так разительно отличается от оригинала?" Здесь, товарищи, вы должны войти в положение режиссера. Режиссер, мыслящий режиссер, или режиссер, не желающий развивать, режиссер, берет из оригинала только понравившуюся ему идею. Идею, идеющу. Так. Он совершенно никаких обязательств перед автором оригинала не несет. Он несет обязательства перед автором сценария, да, но экранизация произведения - это совсем другое, ведь режиссер - такой же творческий работник, как и писатель. И он имеет полное право на свое видение проблемы. Особенно это верно и особенно это справедливо по отношению к таким людям, конечно, как покойник Андрей Арсеньевич Тарковский. Это, на мой взгляд, если бы он снял просто, экранизировал, так сказать, слово за словом, как экранизировал, скажем Кроманов "Отель "У погибшего альпиниста", это славы бы ему не прибавило. А так он создал очередной шедевр, я говорю это смело, потому что сценарист, мы как сценаристы здесь делали, вообще сценарист - дело десятое, когда речь идет о талантливом режиссере. Когда фильм удается, по-настоящему удается, это заслуга режиссера, если фильм, товарищи, не удается, делается скучный и так далее, это уже потеря сценариста. Виноват сценарист. Ну-с, вот, пожалуй, все общие вопросы, которые мне задавались, поэтому я позволю себе, значит, сесть и посмотреть. Здесь еще пришли... Может потом еще...

- Хорошо. (Аплодисменты). Слово для ответов, Василий Головачев.

- Мне здесь были, в общем-то, конкретные вопросы, постараюсь конкретно отвечать. За "Спящий джинн", Книга, которая только что вышла. Здесь написано, мол, конец первой книги, когда ожидается вторая и когда... Товарищи, ну, ожидается она всегда. Конкретный срок никто вам не назовет, Я вообще суеверен, в этом плане, поскольку договора на руках еще нет. Очевидно, через год, не раньше. Если мы доживем с вами, конечно. Второй вопрос такого же плана. Здесь о "Реликте", почему так долго лежит первая книга, где вторая? Товарищи, ну он не долго лежит, в общем-то, в нашем, в нашем понимании пять лет это же недолго, понимаете, какая политика у нас в издательском деле, а тем более по фантастике, вот Аркадий Натанович очень четко это обрисовал, вот, если уж такие зубры фантастики, как Аркадий Натанович и Борис Натанович ждут по нескольку десятков лет, то что ожидать от нас, молодых. Как-нибудь подождем.

Значит, вопрос такого плана: "Почему, Василий Васильевич, вас влечет разработка темы вторжения неземного в человеческое, имеется в виду "Спящий джинн", "Оборотень", вот, и почему человек становится в позицию защищавшегося. Может ли быть наоборот?" Конечно же может. И уже есть это. На Земле мы практически все, что могли, изгадили. Вот, космос впереди. Так что, простор для деяний рук человеческих там колоссальный. Что может к этому добавить писатель, ну, пишем, очевидно вы читали эти произведения, как советские, так и зарубежные, приложил я к этому усилия, роман "Особый контроль", который тоже выйдет где-то только через год, как раз об этом.

"Нужен ли комплекс ожидания опасности в будущем?" Ну я не очень готов к этому ответу, что значит, комплекс ожидания опасности? Он в нас изначально, очевидно. А после Чернобыля еще больше усилился. Так что комплекс вот этот ожидания опасности, в принципе, в нас самих, запрограммирован генетически, я не знаю, почему. Человек, вот, рожден таким, каким он есть, с двумя руками, ногами, с одной головой, жаль, что с одной, потому что вот у Аркадия Натановича есть прекрасная повесть, где с двумя, и ничего, живут люди" Дело в том, что такие вопросы заставляют работать философскую часть мозга, вы готовы к философской части размышлений? Так я не готов. Ну, короче, вопрос здесь сводится упрощению ли вообще, вот, в ваших вещах, упрощение ли это. Не только в моих, кстати. Практически все романы, я очень, за редким исключением, знаю, это, в принципе, какое-то упрощение, потому что каждый писатель старается высказать свою идею. Всех сторон жизни коснуться невозможно. Понимаете, скажем, "Война и мир", это один роман, который касается всех сторон жизни, но он не фантастический роман, а вот в фантастике я даже редко назову, где есть все: и быт прогнозируется, и техника, и наука, и социум, и психология и так далее. Конечно, это в какой-то степени упрощение.

Еще вопрос: "Вы пробовали пробить книгу в Москве? Ну и как?" А никак (Смех в зале), По молодости лет, товарищи, в течении пята лет оббивал пороги издательств, вот, больше всего, конечно, "Молодой гвардии", ну, дитя неразумно, как говорят на Украине. Вот, после этого я понял, что, в принципе, есть "Уральский следопыт", вот, поскольку в общем-то, центр фантастики, я так скажу, перемещается в Сибирь, вот в Сибири где-то здесь, начиная с Урала, мне кажется, сейчас, первый центр фантастики, вот, ну, а второй - в Днепрпетровске, где я проживаю (Смех, аплодисменты). Процент написанного, процент напечатанного? Ну, товарищи, это как айсберг совершенно. И я не назову тут писателей, кроме опять таки наших уважаемых, так сказать, Аркадия Натановича Стругацкого, Крапивина, у них, очевидно, мало, вернее, процент написанного по отношению к напечатанному все-таки мал. Но это же вся жизнь, это вся жизнь. Я не считаю, что наша жизнь еще впереди, поэтому процент лично у меня написанного где-то под 80, а напечатанного всего 20. Но, товарищи, вы поймите, что в принципе, это не уровень профессионального, профессионализма писателя, это уровень подготовки редакторов у нас в стране, ведь все время мы спотыкаемся о редакции, все время говорим, что редакции работают плохо. И они все время, естественно, пускают только свой уровень, как это есть в редакции "Молодая гвардия". Выше уровня редактора Фалеева ну никто не может перешагнуть у них там, и за редким исключением, это я вообще не знаю, кого можно привести. Понимаете.

И последний вопрос: "Василий Васильевич, как вы относитесь к плохой фантастике?" Плохо. Нет, товарищи, в отличие от Аркадия Натановича, отношусь очень хорошо, понимаете, как сказал Марк Твен, что пишут болваны, пусть болваны и читают (Смех, аплодисменты). Но вы-то, товарищи, умные люди (неразборчиво).

Я внимательно слушаю (закончилась дорожка на пленке).

Я только разложил записки, чтобы ответить полаконичнее и попонятнее. Первое: "В интервью журналу "Уральский следопыт" вы сказали, что не будете продолжать трилогию "Голубятня на желтой поляне". Вы не передумали?" Нет, я не передумал, я ее закончил, я там выстроил в эпилоге своих барабанщиков, они сыграли последний марш. Я эту тему закончил. У меня сейчас новая мысль, новый цикл и "Голубятня" как-то для меня отошла уже где-то немножко, так сказать, на задний план, как вещь уже состоявшаяся или несостоявшаяся, но определенная ступень. Но, вот вопросы, конечно, по "Голубятне" продолжают поступать. В частности: "Владислав Петрович, разобрались ли Вы с шестиугольными снежинками?" Кто был, на прошлой "Аэлите", те, очевидно, помните, я рассказывал эту трагикомическую историю с издательством "Знание". Аркадий Натанович, ему с этим издательством не повезло в плане женского лифчика, там пришлось что-то менять, со мной обошлись хуже, меня обвинили в сионизме (Смех в зале). Вот. (Аплодисменты). Произошла вещь такая: без всякой моей инициативы издательству "Знание" вдруг вздумалось в своем сборнике НФ напечатать первую часть трилогии "Голубятня на желтой поляне". Ну, вздумалось, так вздумалось. Но потом они мне прислали корректуру и я с ужасом увидел, что там искорежен, искорежен весь текст и сокращен где-то примерно процентов на сорок. Я, естественно, поднял тарарам. Поехал туда, они стали мне предъявлять всякие претензии и последняя там уже была такая: "Вот у вас тут написано, что на черную искусственную кожу дипломата или там чемоданчика падали шестиугольные узорчатые звездочки-снежинки. А вам известно, шестиугольные звездочки - чья это эмблема?" (Смех в зале). Тут мое терпение лопнуло, вот, и я, вроде, хлопнул дверью. Потом еще были какие-то договоры, но так ничего, в общем-то, и не состоялось. Эту... эту повесть я отказался им давать, потому что все эти издевательства, которые претерпел текст, были недопустимы. Так что мы не разобрались. Ну, я думаю, что в дальнейшем меня обвинять в таких страшных грехах не будут, потому что вот издательство "Детская литература" выпустила "Голубятню" в серии "Библиотеки фантастики и приключений" и там эта шестиугольные звездочки-снежинки оставлены без изменений. А уж более осторожного издательства, чем "Детская литература", трудно представить. Аркадий Натанович тоже знает, там меня, например, попросили убрать такие "крамольные" вещи, как, что робот Ерема курит, это непедагогично (Смех в зале). Вот. И кроме того, попросили заменить алкогольный напиток "Верона" на что-нибудь безалкогольное. Я заменил на растворимый кофе, так как это не сюжет и на идею никоем образом не влияло. Причем, рецензенты в Доме детской книги, они все-таки, мне кажется, грешат очень Минпросовской точкой зрения на литературу, особенно на детскую.

Ну, в связи с этим переход: "Владислав Петрович, вот был вопрос о детской фантастике, а свою фантастику Вы не считаете детской?" Я, товарищи, никогда не задумывался: детская это фантастика или не детская, дело в том, что, если написано в фантастике о детях, это, ведь необязательно только для детей. У меня, например, писем от взрослых читателей ничуть не меньше, чем от читателей-ребят. Детская это фантастика или недетская, я не знаю. Наверное, детская, раз ее читают дети, Мажет быть она в чем-то и взрослая. Я хочу сказать вот что: фантастика - это взгляд в будущее. Дети - это люди будущего. И то, что фантастика часто обращается к детям - мне кажется это вполне закономерно. В частности отт сейчас вот я являюсь одним из составителей сборника, который мы упорно, хотя и не совсем успешно, пытаемся пробить в Средне-Уральское книжное издательство. Это как раз сборник фантастики, посвященный, в основном, проблемам детства, охраны детства, тревог детских, детского одиночества, детского будущего, мы не собираемся, специально не готовили такую вот тему, но когда я увидел, как это подбирается, вдруг убедился: разные авторы, и очень молодые и не очень молодые, они все как-то так или иначе обращаются к проблемам детства. Наверное, потому что это будущее. Это закономерно. И далее. Пишут ли фантастику и сказки в "Каравелле"? Пишут, и в большом количестве. У нас выходит стенная газета и выходит альманах ежегодный, который называется "Синий краб". И там этих сказок и фантастики полным-полно, в основном пишут почему-то о гномах и драконах. Ну, это, конечно, вещи ученические, но все-таки, есть определенный уровень. Например, редакция альманаха категорически отказывается принимать рассказы, начинающиеся такой фразой, например: "Звездолет типа X, Y, Z опустился на планету номер такой-то". На этом уровне уже вещи не принимаются.

И был еще вопрос. Сейчас минуточку. Тут был вопрос, а, ну, я продолжу. Дело в том, что пишут фантастику и выпускники "Каравеллы", например, член Союза, писателей, Наталья Соломко напечаталась в "Пионере", а потом отдельной книжкой повесть "Пожарный кран номер один". Может бить, не все читатели сочтут ее фантастической, но там есть такие эпизоды, когда директор Дома пионеров... Евгения Ивановна, вы не согласны? Когда директор Дома пионеров запутывается в бесконечных коридорах своего заведения в панике. Это, по-моему, очень фантастический сюжет, а вот то, что он, поняв свою педагогическую несостоятельность, решает сменить профессию, - это уже, по-моему, стопроцентная фантастика. Я. не знаю еще ни одного чиновника от педагогики, который бы добровольно согласился бы сменить профессию. Есть у нас и помоложе, например, один из конструкторов наших сейчас сдал в редакцию "Следопыта" фантастический рассказ. Поскольку мы люда суеверные, пока не будем говорить, чем это кончится. Вроде бы, на первом этапе рассказ принят.

- Ну вот, я поэтому и говорю, что я человек суеверный и так пока только... Да, но пропел через товарища Бугрова, это тоже о чем-то говорит...

- О чем речь, Владислав Петрович, и через Крапивина прошел, - чем не редколлегия?

Так. "Собираетесь ли вы издать свои труды неким многотомником, если да, то когда?" (Смех в зале). Безусловно, собираюсь, товарищи. Если бы это зависало от меня, я бы это вам гарантировал уже двенадцатитомное собрание сочинений. Но есть, понимаете, такая организация, называется Госкомиздат. И вот надо, чтобы помимо автора, еще и она собиралась издавать. Вот Аркадий Натанович уже касался этой тематики. Собрания сочинений. Сейчас, по-моему, председатель Госкомитета товарищ Ненашев вообще выдал такую вещь, что собрания сочинений должны быть только посмертными (Смех в зале). Вот. Я, я, конечно, понимаю, что за этим дело не станет в конце концов (Смех в зале). Вот. Но ведь автору-то тоже хотелось бы. Единственно, чего я добился, вот, то, что такой двухтомник, который я заявил еще в 78 году, в 89 году решили напечатать. Но фантастики там только небольшая доза. Там, в основном, вещи такого школьного и автобиографического содержания.

Тут вот еще пара записок. "Есть расхожее, стала расхожей фраза: для детей надо писать так же, как для взрослых, только лучше. Ваши книги многоплановые, они увлекательны для детей, интересны для взрослых. Но все же, как надо писать для детей?" Я никогда не принимал этой фразы, даже в те времена, когда любая фраза Горького считалась аксиомой, постулатом, с которым спорить было невозможно. Что значит, для детей надо писать так же как для взрослых, только лучше? Значит, для взрослых надо писать так же как для детей, только хуже (Смех в зале). Писать надо и для детей и для взрослых одинаково хорошо. Я же считаю, что для детей надо писать только с одним условием: стилистически, синтаксически строить фразу так, чтобы маленький читатель мог воспринимать текст без большого затруднения. Только и всего, никаких других ограничений, по-моему, быть не может.

И последнее. "Не хотите ли Вы отступить от своей генеральной темы, то есть мальчишки в прошлом, настоящем и будущем, и написать, например, о девчонках?" Не хочу. Есть Кир Булычев, который, по-моему, своей Алисой вполне компенсирует... (Аплодисменты)

Я просто хотел бы сделать одно добавление, и, возможно, многие знают об этом, что, скажем, пока Владислав Петрович пробивает в Советском Союзе двухтомник, в Японии в "Антологии советской детской литературы" вышло два тома Владислава Крапивина(Аплодисменты). Значит, и одно сообщение, которое, возможно, вас заинтересует. Вчера, значит, мне позвонили из АПН, из молодежной редакции Агентства Печати Новости Андрей Лоскутов и, значит, он сообщил мне следующее и просил сделать такое сообщение от имени молодежной редакции АПН, что проводится советско-чехословацкий конкурс молодых авторов, пробующих свои силы в фантастике. Поэтому, дерзайте, молоды! Условия конкурса: не... рассказ должен быть не более пятнадцати страниц, 10-15 страниц, значит, возраст автора до 35 лет, как мне сказано: чем моложе, тем лучше. И, значит, самое главное: срок присылки - месяц май. Значит, АПН, молодежная редакция, Андрей Лоскутов. Если (лакуна) опубликованные вещи принимаются и даже с большим, но там, кажется встает вопрос оплаты. Но я думаю, что если, так сказать, ну, это да. Не буду комментировать, если и рассказы опубликованы в советской периодике, то вы их тоже можете посылать на конкурс. Есть ли вопросы по этому сообщению? Нет? Так, тогда я передаю слово Сергею Александровичу Другалю. Сергей Александрович, прошу в бой. (Аплодисменты).

Тише, товарищи (непонятно)... потому что я должен ответить на такой вопрос, как культ личности Сталина (Шум, непонятно, выкрики "Не слынно"). Товарищи, мне задают вопрос по поводу культа личности Сталина (Смех), "Это мы сейчас узнаем, какой разрухой, моральной и материальной, явился для нашей страны культ личности Сталина. Был нанесен сокрушительный удар по нашей культуре, в том числе и фантастике. "Дети Арбата" сегодня - бестселлер. Как вы думаете, почему в сегодняшней фантастике нет ничего, подобного "Детям Арбата"? Ваша личная оценка культа личности и его последствий, его ликвидации, в частности?" И подпись. Я считаю, что в истории ни одно лицо не нанесло такого ущерба делу строительства социализма и коммунизма, как нанес Сталин. В этом моя точка зрения, мое глубокое убеждение, я его никому не навязываю, я просто так думаю. Последствия уничтожения интеллигенции, последствия разрушения морали, последствия внедрения командных методов эконо... эко... методов команды руководства экономикой, они завели нас на ту дорогу, по которой мы сейчас идем и пытаемся свернуть в результате перестройки. Этот отход от принципов социализма настолько велик, что мы уже третий год перестраиваемся, и если в вопросах литературы, информации, партийной печати перестройка идет такими темпами, которые мне кажутся удовлетворительными, то в вопросах экономики, морали и культуры мы пока что еще движемся недостаточно быстр, а кое-где стоим на месте, Я бываю на многих предприятиях, спрашиваю, как у вас с перестройкой, мне говорят: "И не пахнет". - "Как у вас с демократией?" - Говорят: "А что это такое?" Поэтому, товарищи, перестройка, она будет длиться, надо думать, много лет, конкретные пути будут определены на той конференции, которую мы все ожидаем и мне бы хотелось, чтобы никогда больше к вопросам культа личности в нашей стране не пришлось возвращаться.

"Дети Арбата". Мне очень нравятся "Дети Арбата", хотя я считаю, что она недостаточно резко написана, сейчас, когда речь идет о культе личности, то любые эмоциональные перегибы мне лично кажутся вполне оправданными. Когда речь идет о том, что были невинно убиенно миллионы людей, говорить об этом спокойно может только человек равнодушный. Поэтому меня всегда раздражает, когда я в нишей печати читаю такие выражения:"0н прав, но, ведите ли, он излишне горячится". Это говорит о том, что тот, кто написал, человек равнодушный, здесь нельзя не горячиться, когда мы говорим о таких вещах. Вообще, когда говорим о недостатках, надо горячиться. 0 них говорить спокойно невозможно. Ну, это я говорю свою точку зрения, поскольку я - человек горячий, как мне кажется, в социальном, конечно, плане.

Почему в фантастике нет ничего подобного "Детям Арабата"? Мое мнение, потому нет ничего подобного, что фантастика не лицемерила, она не кривила душой и ей не приходится реабилитировать себя в глазах читателей, как это вынуждена делать нефантастическая литература, которая много лет кричала "ура". Вот поэтому фантастика может, так сказать, обходить вопросы, связанные с борьбой с культом личности. И, кроме того, товарищи, обратите внимание, фантастика всегда боролась с диктаторами. Вот, когда читаешь фантастическое произведение и в нем появляется, ну, социального плана, появляется диктатор, всегда с ним идет борьба. Но, в таких романах, как "Белые березы", допустим, там никакой борьбы я не ощущаю.

Вопрос: "Считаете ли вы, что рассказ более соответствует жанру НФ или мои более крупные произведения не могут выйти к читателю"? Ну, лично я люблю, товарищи, читать люблю толстую хорошую фантастику. Мне с ней жалко расставаться, если это хорошая фантастика. Люблю сметную фантастику, точнее, фабульную, ну, вот так как пишет, допустим, Саймак или Гаррисон, если говорить о зарубежных авторах. Мне нравится так, как пишет присутствующий здесь Крапивин. Мне нравится, не просто нравится, я не могу освободиться от влияния наших классиков братьев Стругацких. Мне все время сбивает писать так, как они, я всегда с собой борюсь, чтобы каким-то образом обрести самостоятельное лицо. У меня нет более крупных произведений, чем мои рассказы. Мне везет, у меня напечатано почти все, что я написал, просто я мало пишу. Я пишу рассказ в год. Я не профессиональный писатель, поэтому мне нет необходимости думать о пропитании и это позволяет мне писать мало. Сейчас я написал, впервые, повесть на 7 листов. Это повесть на меня не похожая, в том смысле, то, что я раньше писал полусказки. Это экологические мотивы, это религиозные мотивы, это немного крамола, потому, что я считаю, что мы доживем, многие предсказывают, что это в ближайшие пять-десять лет, до необходимости взрывать наши вредные для произв... для природы предприятия. Вот сейчас перерабатывают завод на берегу Байкала, который где-то к 95 году должен перепрофилироваться, значит еще восемь лет он будет выпускать в Байкал вредные вещества в концентрации в 10 раз, тысяч раз превышающей санитарные нормы. Будь моя воля, я бы его, конечно, взорвал. Но меня не спрашивают. (Аплодисменты). Что будет с этой повестью, не знаю, поскольку я, вот я имею в виду свою {лакуна), я ее сдал в "Уральский следопыт" ее читают, и никто не хвалит. Видимо, придется переделать.

Вопрос, над чем я работаю, я уже... а, продолжен ли цикл "Дела земные, дела небесные"? Не знаю, товарищи. Пока что.

Вопрос: "Не считаю, что активные любители фантастики могут принести ее развитию не только пользу? Поясняю: а) готовность читать все, порой поощряет вещи слабые?" Совершенно не согласен, слабая веща, когда появляется, читатель здесь не виноват, он страдающая сторона. Виновата редакция, которая приняла к публикации слабую вещь. А потом, читатель, особенно малолетний, ему еще трудно отличить слабую вещь от вещи сильной. Хотя он интуитивно, конечно, тянется к вещам сильным, допустим, "Далекую Радугу" всегда предпочтет "Семи стихиям" (Смех, аплодисменты). Мне что не нравится, товарищи? Мне не нравится, что мы говорим вообще, вот сейчас в "Известиях" во вчерашнем номере, там говорится о безобразном отношении к детскому дому, который расформировали. Длинная статья и все на эмоциях и ни одной фамилии чиновника, который виноват в творящемся безобразии. Так я хочу, чтобы когда выходит плохая книга, все говорили, что эта книга плохая, что эта - халтура, что виноват тот чиновник, который пропустил и тот автор, который настоял. А мы как-то этот момент всегда обходим. Вот здесь клубная общественность могла бы оказывать конкретное влияние на издательства. Все-таки журналы, ну и "Уральский следопыт" в том числе, получают больше комплиментарного содержания писем, чем писем критических. Я понимаю, что не каждому хочется, прочитав "Семь стихий", писать ругательное письмо. И я никого не призываю это делать, но я просто напоминаю читательской общественности, что влиять на полож... в положительном смысле на литературу у ней силы есть. "Поиски новых фантастических идей, причем, возможно, более оригинальных, снижает качество изображения человека". Да ну что вы, товарищи. Изобразить человека и качество изображения, это всецело талант писателя. И к технической идее, самой технической идее, а все технические идеи - это перемещение в пространстве, это вопросы производства, информации, информатики и так далее, чисто такие, ну, технические стороны, они ж влияют на качество изображения, изображения героя. Я тут никакой прямой связи не вижу. Ну, какие пожелания любителям фантастики, я уже сказал. Все, товарищи, благодарю вас за внимание. (Аплодисменты).

Я, я просто, возможно, для вас это будет не безинтересно, что Сергей Александрович говорил, что пишет мало и деньги зарабатывает не литературным трудом, ну просто, может быть, так, я не знаю. Сам Сергей Александрович мне выскажет кое-что резкое, критическое (?) (лакуна) Сергей Александрович Другаль, доктор технических наук, один из крупнейших и авторитетнейших в стране специалистов, он, это самое, специалист по разгрузке сыпучих грузов, если учесть, что это страшная проблема для железнодорожного транспорта, это смерзшийся уголь, цемент и прочие сыпучие грузы. И вот как раз над этим он, он работает. Автор, автор ряда целых изобретений. Но это просто к слову - Сергей Александрович, это не в порядке дифирамбов, это просто для того, чтобы, так сказать, знали. Далее, значит, Карен Симонян.

- У меня вопросы поступают те, которые я получил, таковы, что мне придется долго-долго рассказывать о своей жизни творческой. Но это я сделаю в течении минуты три, не больше.

"С чего начинался ваш путь в НФ - научную фантастику?" Дело в том, что мой первый рассказ был опубликован и первая книга, когда было, мне было двадцать, ну, двадцать лет. Это совпало с очень хорошей, хорошим временем, это было после двадцатого съезда, тогда, вот, наверно, была такая ситуация, что это в самом деле было возможно, и я начал просто с фантастического рассказа. Мои первые книги тоже были, значит, фантастического жанра. Вот так и начался, начались, начался мой путь.

Значит: "Хотелось бы вам писать только фантастику?" Да, конечно, мне очень бы хотелось писать только фантастику, потому что это означало, что я бы был занят более такими, как сказать, иу, нравственными, что ли, значит, ну, глобальными, что ли, проблемами. Понимаете, общим такими, может быть, по крайней мере, так думаю, потому что мой уход иногда, который, вот, случается от фантастики, это только потому, что мы все, как мы все и я живу в мире, где очень много слишком непонятных вещей. Явления, которые просто происходят вокруг себя. Например, есть вещи, о которых, мне кажется, это на мое личное мнение, невозможно выразить в фантастике. Потому что, когда, скажем, есть боль, это, может быть боль человеческая, это, может быть, национальная боль, это может быть, общественная такая, значит, тревога, знаете, когда надо вмешиваться сразу же в тот же самый момент, но тогда сидеть и написать фантастику, мне кажется, просто может быть, будет с мой стороны безнравственно, потому что эти проблемы, эти, значит, тревоги, надо как-то раскрыть, раскрыть сразу же. Например, та ситуация, которая сейчас существует в Армении и в Ереване, в частности, это тяжелая экологическая, значит, ситуация. Это, Ереван - одни из самых грязных семи городов Союза. Тем более, что из этих самых грязных семи городов, четыре находятся в Армении. Это страшно, что там творится. Так что бороться против этих чиновников, этих бюрократов, людей, которые могут часами рассказывать вам подробно, какие там, значит, происходят химические реакции, как надо вообще, значит, понимать, что это другое технологический процесс, они могут это все рассказать и как будто им кажется, что единственное, что мы не знаем, это то, что, как это все происходит. А я слушаю и думаю, что-то не хватает, они все знают, обо всем знают, прекрасные специалисты, может быть, но у них не хватает совести. Вот, но где у человека не хватает совести, значит воспитывать в дайной ситуации, когда не погибают, значит, и природа, и народ погибает, уже, значит КПД хлоропрена, который, значит, исходит из каучукового завода, это в тыщи раз превышает, это страшное мутаген... мутагенное вещество, И мы давно думаем, что может быть уже народ вообще стал дебилом и идиотом, единственное, значит, утешение было, вот, февральские наши события, которые утверждали, что народ остался еще интеллигентным, народ этот цивилизованный и пока что эта химия не, значит, помутила ихние, значит, мозги. И периодически они здоровы, но эти когда-то кончится, это очень и очень беспокоит, в этих, в этом плане приходится просто вмешиваться. Публицистикой, выступлениями, борьбой, ну, по крайней мере, вот один из таких, таких тяжелых ситуаций, который было, значит, у нас главный редактор был в Ереване, он сам видел, как мы там, значит, все это делаем.

"Как я отношусь к фантастике?" Это уже вытекает из того, что я сказал. Мое личное, значит, мнение то, что, знаете, как-то фантастика кажется, родился, родилась от технического прогресса, что ли, от, значит, ну, развития науки и получилась такая ситуация, что придется той же самой фантастике, это я думаю, что настоящая литература, должна воспитывать сейчас...

ИНТЕРЕСНЫЕ СТАТЬИ

Харитонов Е. Третья жизнь Кира Булычева

Николаенко А. То, что нас объединило...

Вихров В. Рыцарь мечты

Зубакин Ю. Сделай сам

Гуревич Г. Мой друг фантастика