ПОБЕДЫ И ПОРАЖЕНИЯ

Саке Комацу, председатель нашего симпозиума, говорил о том, как из национальных особенностей складывается и развивается единый интернациональный язык научной фантастики. Поэтому, как англичанин, я расскажу о том вкладе, какой внесла в мировую фантастику английская литература.

Глава советской делегации посвятил свой доклад тому, как решает современная техника мировые проблемы, стоящие перед человечеством. Мало кого мог бы, пожалуй, не увлечь его рассказ о громадных достижениях науки в его стране и во всем мире, о возможности таких смелых проектов, как построение дамбы через Берингов пролив. Он говорил как убежденный оптимист.

Фредерик Поол вслед за ним выступил как пессимист. Подчеркивая потенциальную опасность, заложенную в развитии технических средств, американский фантаст нарисовал картину варварской эксплуатации и разрушения нашей прекрасной планеты. Должно быть, во многом он прав. Достаточно было нам выйти на улицу Токио, чтобы убедиться воочию в оправданности и настоятельности его опасений.

Теперь должен говорить я. Я не оптимист и не пессимист. Я - скептик. Сомнение, скептическое отношение к обществу и его ценностям - именно эти качества характерны для творчества многих английских фантастов (не исключая и Герберта Уэллса).

Нас не очень привлекает прогностика, поскольку прогностика в западных странах стала сейчас в чем-то бизнесом, большим бизнесом маленьких людей, не только не интересующихся искусством, но и вообще не имеющих никакого отношения к искусству, - всех этих псевдоастрологов, служителей "банков мыслей" и тому подобных учреждений. Научная фантастика должна быть прежде всего литературой, а не любимой игрушкой рехнувшегося ученого.

Меня как писателя интересует отчасти критика нашего общества, которое, признаться, не лишено существенных недостатков. Промышленная революция первой пришла в Великобританию, так что мы имели время изучить и продумать ее влияние на все стороны жизни, понять опасные тенденции, заложенные в безудержном техницизме, и оценить давление, оказываемое научно-техническим бумом на человека и его мировоззрение. Высказывалось уже немало мыслей, как обуздать и направить эти силы нам же на пользу, мы даже кое-чего добились в законодательном порядке. Так, например, впервые за последние полтораста лет в Темзе опять начали удить рыбу - после того, как заводам и фабрикам запретили сливать в реку отработанные химикаты. Точно так же благодаря введению "бездымных зон" воздух удалось сделать гораздо чище. Знаменитым лондонским дымам и туманам, о которых так приятно читать у Диккенса или Голсуорси, приходит конец. В недавно изданном научно-фантастическом романе Д. Дж. Комитона "Электрокрокодил" идея административного регулирования растущей техники развивается еще дальше.

В нынешней Англии мы различаем в научной фантастике два основных течения. Одно из них, именуемое обычно "пульпой", получило свое название по той дешевой бумаге, на которой печатались первые научно - фантастические журналы в Нью-Йорке в 1926 году. Именно этим журналам, проникшим и в Британию, обязаны были первым знакомством с научной фантастикой многие из моих сверстников. Из "пульпы" вышли писатели, обладающие сегодня мировым именем, - Роберт Хейнлейн, Айзек Азимов, Артур Кларк.

Другая струя - наша, отечественная. Своим учителем я назвал бы прежде всего Герберта Уэллса, одного из великих зачинателей всей современной научно-фантастической литературы (у истоков ее стоит, быть может, сам Шекспир). Далее " Олдос Хаксли, Джордж Оруэлл, Синклер Льюис и. наконец, автор лучших книг во всей мировой фантастике - Льюис Кэрролл, который написал две сказки об Алисе. И если все эти люди "делали" научную фантастику, то прежде всего они делали большую литературу, а литература гораздо важнее, чем непосредственно научная фантастика.

У каждого из этих писателей свои счеты с прогрессом. Что касается меня, то мне весьма хотелось бы. чтобы человечество научилось сначала жить и как следует вести себя на Земле, прежде чем спешить осквернять другие планеты.

Мы слишком много говорим о демографическом взрыве" как великой "угрозе" человечеству. На мой взгляд, проблемы прироста населения вовсе не обязательно решать за счет возможного расселения по другим планетам, за счет космоса. Надо приложить максимум усилий, чтобы укротить демографический взрыв здесь, на Земле. Но для решения такой сложной задачи одной техники мало. Необходимо развитие в первую очередь социальных наук, необходимо новое осмысление самой человеческой природы. В самом деле: кто мы такие?

Мы существа, которые мало в чем могут быть уверены. Мы можем гордиться своими победами, но никогда не должны забывать о своих поражениях. Говоря биологически, мы, может быть, новый вид, лучшие и характернейшие черты которого еще не определились. В нас слишком еще много зверя.

Вот почему я скептик. Вот почему мне внушают бодрость и мужество прекрасные слова Уэллса: "Слишком долго мы страдали как животные: теперь мы должны страдать как люди".

Наш мир - огромный реактивный самолет. Но мы не можем быть беспомощными пассажирами. Это касается в равной мере вопросов политики и техники, достаточно прочно связанных между собой. Нынешнее человечество находится покуда еще в младенческом возрасте. Нет никакого сомнения, что развиться в прекрасное, нравственное существо оно может лишь при одном условии - будучи воспитуемо в единой семье народов.