Впервые «Солярис» Лема на русском языке был опубликован в 1962 году в 8–10 номерах журнала «Звезда». На следующий год в четвертом номере «Нового мира» вышла рецензия на знаменитый роман – «Желанное и трудное будущее», написанная ученым из пермского политехнического института Захаром Ильичом Файнбургом. Автор послал эту публикацию Лему, пришел ответ, завязалась переписка.
В ШЕСТЬДЕСЯТ пятом году журнал «Молодая гвардия» публикует перевод «Возвращение со звезд» (№№ 3, 4, 5), а в одиннадцатом номере «Нового мира» появляется рецензия Файнбурга «Зачем нужны звезды?» Захар Ильич и свою жену, тоже ученого-обществоведа, которая фантастикой отнюдь не увлекалась, чуть ли не принудил прочитать «Возвращение...» – это фантастика социальная, надо быть в курсе... Москве Лем и Файнбург встретились в 1969 году. Писатель получил от своего пермского знакомого рецензию на «Сумму технологии» («Вопросы философии», № 10, 1969), и на русском издании своей книги оставил автограф: «Уважаемому Захару Ильичу Файнбургу с благодарностью! S. Lem». В том же году, в последнем номере «Нового мира», который успел подписать в свет еще Твардовский, была опубликована еще одна рецензия на футурулогическую работу Лема, свою статью «Технология будущего» Файнбург на этот раз подписал псевдонимом – З. Альпер, использовав фамилию матери. НЕТ, З. И. Файнбург не был ни литературоведом, ни страстным поклонником фантастики, читающим подряд все, что выходит под грифом «НФ». Хотя, как вспоминает сын Файнбурга – Григорий Захарович – библиотека фантастики тогда у них была, одной из лучших в Перми. По его словам, отец взялся за фантастику, может быть просто потому, что вообще читал очень много. Но скоро определился в своих интересах: его совершенно не привлекал, например, Хайнлайн и другие авторы, переносящие на галактическую стезю современных людей с их сегодняшними проблемами. С иронией относился к «Концу вечности» Азимова и к рассказу Брэдбери о раздавленной бабочке, в которых декларировалась мысль, что единичное вмешательство в прошлое может кардинально изменить историю. Не воспринимал сказочные приключения жанра фэнтези, выделяя только Урсулу Ле Гуин, автора философских и социальных фантазий с элементами прогностики. Дело в том, что Захар Ильич был прежде всего философом-обществоведом, одним из «отцов» социологии в СССР. Причем, если другие видные социологи строили свою научную работу, исследуя одна конкретный аспект человеческого существования, то Файнбурга жизнь социума интересовала во всех своих проявлениях: производство, семья, спорт... Это помогало осмыслять целостную картину состояния общества и определять тенденции его развитии. В социологические анкеты Файнбург включал и такие вопросы: «Что вы находите в научной фантастике: источник представлений о будущем, стимул творческой фантазии, метод популяризации достижений науки, острый сюжет?» На эти вопросы отвечали и студенты, и нефтепереработчики, и колхозники... Для самого Захара Ильича важной всегда оставалась прогностическая составляющая НФ, он видел в фантастике форму размышлении общества о самом себе, проявление эмоционального – в противовес сугубо научному – восприятию будущего. С этой точки зрения исследовали «литературу эпохи НТР» и его ученики. Людмила Мальцева свою кандидатскую диссертацию написала о фантастике, как о художественном методе познания будущего, Василий Стегний – докторскую на тему «Личность и будущее» (эта его диссертация вышла в виде книги в Красноярском университете в 1990 году). ВПЕРВЫЕ Файнбург и Лем встретились в 1965 году, когда с «научно-туристической» группой, организованной ЦК ВЛКСМ, Захар Ильич приехал в Польшу. Он отпросился у руководителя «съездить к Лему на воскресенье» и отправился в Краков. Благодаря заочному знакомству, пан Станислав пермяка принял, и даже очень хороню принял: «Пани Лемова угощала нас пиццей, с сыном их познакомился». – Захар Ильич был марксистом, – говорит вдова ученого Галина Петровна Козлова. Но ни его, ни Станислава Лема никак нельзя назвать ортодоксами. Он и Захар Ильич были интересны друг другу, находили немало точек соприкосновения. Лем говаривал Файнбургу – вы, мол, такие вещи рассказывали мне о моих романах, о которых я и сам не подозревал... В конце семидесятых З. И. Файнбург читал лекции в Варшавской Политехнике и в Краковской горно-металлургической академии. Из близлежащего курортного местечка Закопане, где у Лема дом, пан Станислав заехал за Файнбургом в Краков на своей машине. Целый день, дома и во время прогулок, беседовали о фантастике, о современном состоянии общества и его перспективах. Лем признался Захару Ильичу, что у него была готова еще одна, заключительная глава к «Возвращению со звезд». Герой, вернувшийся на Землю после долгого космического путешествия, сталкивается с миром, где агрессивное (а значит – и творческое) начало в человеке искоренено, люди пребывают в сытости и безопасности. Они сами завели себя в тупик. Так вот, в предполагаемой заключительной главе герой встречался со своими товарищами – космонавтами и улетал с Земли, на которой уже не мог жить. Чутье художника подсказало Лему, что точки над «i» в финале расставлять всё же не следует, однозначные решения противопоказаны для серьезных проблем. Вечером Лем отвез Файнбурга обратно в Краков и они распрощались – как выяснилось, навсегда. «Теперь я понимаю, что для Лема эта встреча действительно была прощальной – он уже знал, что скоро уедет жить в Швейцарию, потому и посвятил целый день общению с Захаром Ильичом», – говорит Галина Петровна. СЫН Файнбурга вспоминает, что многие из произведений Стругацких он в юности прочитал в рукописях – в частности «Гадких лебедей», в СССР опубликованных только в разгар перестройки, «Улитку на склоне». С братьями-фантастами, особенно с Аркадием, Захар Ильич состоял в самых дружеских отношениях, равно как и с другими знаменитыми в шестидесятые годы авторами – Ариадной Громовой, Александром Мирером. Фантасты высоко ценили его статью «Современное общество и научная фантастика» («Вопросы философии», № 6. 1967), на нее ссылались даже итальянские исследователи НФ. Там впервые в нашей стране фантастика рассматривалась не как чтиво, а как серьезное явление художественного и общественного порядка. Памятью о дружбе с молодыми тогда писателями остались книги с автографами Стругацких, Громовой, Александр Мирер скромно надписал на своей «Субмарине «Голубой кит»: «Милым сердцу Гале и Зоре. Боюсь, не слишком ли вы умненькие для этого опуса! 11.11.68». А на «Доме скитальцев» (этот роман Лем назвал лучшим советским фантастическим произведением для подростков): «С робкой надеждой, что старая дружба все вынесет. 29.05.76». Постепенно Файнбург стал терять интерес к фантастике. Написал еще послесловие к переводу «Навигатора Пиркса» и «Голос Неба» Лема, впоследствии это послесловие было включено в посвященный Лему сборник «Диалектический мудрец из Кракова», вышедший во Франкфурте-на-Майне в 1976 году, причем из советских авторов, писавших о «краковском мудреце», туда включили, кроме файнбурговской, только статью космонавта Германа Титова. Откликнулся Файнбург и на лемовскую «Маску» («Условный облик реальности», «Литературное обозрение», № 8, 1977), а потом, как вспоминает Григорий Захарович, польский фантаст «ушел в абстракцию», вроде «Дневника, найденного в ванной», и для философа Файнбурга его дальнейшие произведения оказывались не столь любопытны. Умерла Ариадна Громова, ее соавтор Рафаил Нудельман эмигрировал в Израиль, Александр Мирер перестал писать социальную фантастику. Стругацкие были в опале, несмотря на все попытки, Захару Ильичу не удалось напечатать ни одной рецензии на повести братьев – а рукописи этих рецензий все еще хранятся в бумагах Файнбурга. Мало-помалу он оставил занятия фантастикой... Зато больше внимания стал уделять жанру утопии. ГОВОРЯ о теме утопии в работах З. И. Файнбурга, нелишне будет хотя бы кратко рассказать о его биографии. Он родился в семье белорусских большевиков-революционеров (мать даже была делегатом XVII съезда партии), вместе с родителями оказался в Биробиджане, где, по решению Сталина, они помогали создавать Еврейскую АО. Потом семья перебралась в Хабаровск. Отца арестовали на работе, а когда пришли за матерью, она успела только сказать сыну: «Зоря, будь человеком!» Шестнадцатилетним он приехал в Москву, где жила его тетка, но сына репрессированных нигде не прописывали и на работу не принимали. Тогда он... пошел на Лубянку. Там была детская комната. И майор Киселев (его фамилию Файнбург с благодарностью запомнил) определил его в Берсеневский детский дом в Подмосковье. Попади к кому другому из энкаведеишнков – возможно, отправили бы прямиком в лагерь... Над этим детдомом шефствовало издательство «Правда», а поскольку «общественной нагрузкой» у Захара была работа в детдомовской библиотеке, он познакомился с правдинской библиотекаршей, сохранившей от уничтожения запрещенные книги. Так что истории Файнбург учился не только по «Краткому курсу» ВКП (б) ... Поступил в институт философии_ литературы и истории (ИФЛИ), где познакомился с Гудзенко и Коганом. В 41-м ушел добровольцем на фронт, выбирался из окружения на Украине, победу встретил сержантом, командиром гаубицы в Восточной Пруссии. После войны окончил экономический факультет МГУ, работал в лесотехническом институте в Йошкар-Оле, с 1960 года – в Перми. В политехе им создана кафедра научного коммунизма (теперь – социологии). Кандидат экономических наук, доктор философских. Целью всей научной деятельности З. И. Файнбурга было исследование сущностных свойств социализма... В «Издательстве политической литературы» в 1974 году должна была выйти его книга «Миражи современной утопии (Утопия в облике научной фантастики)». Тираж предполагался – 50 тысяч, но через книжные магазины заявок поступило чуть ли не втрое больше. Однако издание не состоялось. Захар Ильич тогда болел, и переговоры с издательством вела жена. – Захар Ильич считал, что все революционеры – в какой-то мере утописты, – говорит Галина Петровна. – Революционер стремится переделывать мир, но вкусить своих усилий ему не суждено. Он может реализовать лишь то, к чему общество уже созрело. Я прочла всего Маркса, а потому могу утверждать, что он совершенно напрасно объявляется создателем теории построения социалистического общества. Сам Маркс подчеркивал, что «перескочить» через общественно-экономическую формацию невозможно, а сам он лишь исследует тенденции развитии общества, стремясь обнаружить законы, его определяющие. И знание этих законов просто облегчает переход от одной формации к другой. С этой точки зрения индустриализация тридцатых годов – аналог буржуазно-промышленной революции, попытка «перестройки» восьмидесятых – проявление стремления к революции технологической... Редактор несостоявшейся книги мне сказал: «Получается, и Ленин – утопист? И коммунизм – утопия? Да ведь у меня семья; детей надо обеспечивать хлебом с маслом...» Так что «Миражи современной утопии» не увидели света. Однако свои идеи об утопии он «воткнул» в книгу «Не сотвори себе кумира» – о культе личности, созданной на основе лекций о сталинизме, прочитанных им в мае 1987 года. – Не менее высоко, чем «Возвращение со звезд» Лема отец ценил «Трудно быть богом» Стругацких. Он считал, что попытка ускорения прогресса может обернуться еще большим регрессом во всех отраслях, – рассказывает Григорий Захарович. – Заинтересовался он и их повестью «Жук в муравейнике». – Он пытался проследить, как будет структурироваться общество в дальнейшем. Известно, что в первобытные времена индивидуальное «я» еще не выделилось из племенного «мы». Во время войны он отмечал, что многие на фронте растворяли свое «я» в «мы», ставили общий интерес, над личным и умирали за это «мы». Те, для кого «я» оказывалось важнее, устраивались поближе к тылу или перебегали к немцам. В будущем, описанном в «Жуке в муравейнике», существует служба безопасности, и ее глава единолично принимает решение об уничтожении человека, который не по своей воле может нести потенциальную угрозу существованию человечества. Оправдано такое убийство или нет – Стругацкие на этот вопрос в своей повести намеренно не дают ответа. Отец полагал, что служба безопасности, стоящая над коллективным разумом, сама не может быть разумной. Размышляя и желательном будущем – то есть строя свою Утопию, – Захар Ильич считал, что население Земли не должно превышать 500 миллионов человек. Люди должны жить в небольших домах, раскиданных достаточно далеко друг от друга, «вкрапленных» в природную среду, но при существовании глобальной системы связи. – А куда же девать остальные 4,5 миллиарда? – Ну уж во всяком случае – не в мясорубку. Я недавно слышал, как какой-то коммерсант на Конституционном собрании заявил, что в России дешевая колбаса может быть только из человечины. В попытках своих утопических построений отец никогда не допускал мысли о подобной «колбасе»... ЗАХАР Ильич Файнбург представлял собой редкий сейчас тип ученого-энциклопедиста. Маленький штрих: он специально выучил польский язык, чтобы читать фантастику Лема, когда его произведения еще не переводились у нас в стране. Стремясь охватить все проявлении сегодняшней реальности, он вникал в сферы, казалось бы, далекие от интересов, какими мог отличаться профессор кафедры научного коммунизма. Поэтому коллеги и ученики, определяя вклад Файнбурга в науку, написали в некрологе, что он был автором фундаментальных и во многом пионерных исследований по проблемам современности. Именно так широко и определенно: «по проблемам современности», а не только по частным вопросам социологии, философии, экономики или прогностики. Но обращение его к фантастике, видимо, все же – не эпизод научной биографии – здесь Захар Ильич сделал не меньше, чем известные литературоведы и футурологи. Как-то уже приходилось высказывать мысль, что «фантастическое» наследие З. И. Файнбурга должно стать доступно любителям и исследователям этого рода литературы. Разбросанные по периодике или даже вообще не публиковавшиеся статьи, рецензии и целые книги (как, например, «Миражи современной утопии»), хорошо бы собрать воедино, под одной обложкой. Вряд ли подобное издание стало бы литературным или историческим памятником, такая книга звучала, бы вполне современно, поскольку размышлял Захар Ильич Файнбург по большей части о проблемах неустаревающих, вопросах «вечных». А стало быть, это уже – классика.
В. ЗАПОЛЬСКИХ.
Кроме упомянутых в тексте работ З. Н. Файнбурга по фантастике, можно порекомендовать также:
ИНТЕРЕСНЫЕ СТАТЬИ
Харитонов Е. Эти странные, странные истории Ревич В. Алексей Толстой как зеркало русской революции
|
|
|
||