РУССКИЙ КЭМПБЕЛЛ

Если спросить любого англоязычного читателя, кто был величайшим редактором НФ журналов, он, не задумываясь, ответит: Джон Кэмпбелл. И будет прав - именно этот человек открыл, практически, всех видных авторов золотого века американской Фантастики. Заслуги Кэмпбелла велики настолько, что его именем названы две престижные премии.

В нашей стране мало кто ответит столь определенно. Не мудрено. Недостаток информации привел к забвению многих замечательных писателей, а что уж тогда говорить о редакторах! И все-таки, в истории русской печати есть имя, вполне достойное титула величайшего редактора НФ.

...Журнал "Вокруг света" буквально загнивал. За шестнадцать лет своего существования в издательстве И. Д. Сытина он успел изрядно сдать позиции. Потянувшаяся в начале нового века череда "редакторов на час" не спасала дело. Только в 1907 году их сменилось двое, а журнал скатывался все ниже. Этот год довел издание "до ручки". Литература занимала странички две в номере. Оскандалились тем, что под именем нового напечатали роман Уэллса, переведенный уже три года назад. Значительную часть географических очерков заимствовали из газет. Публиковали слюнявые дамские стишки, бытовую прозу, политическую хронику, отчеты из Думы, рекламировали презервативы.

В новом году Иван Дмитриевич решил попытать счастья с новой заменой. Во главе старейшего из своих изданий он поставил молодого талантливого писателя Владимира Алексеевича Попова. В пользу этого решения говорило многое. Этот человек вырос в семье корректора и был всецело предан книгоизданию. В Фирме Сытина он проработал всего год - редактировал небольшой специальный журнальчик "Вестник книжного, учебного и библиотечного дела" - и успел зарекомендовать себя как нельзя лучше. К тому же, опыт сотрудничества в "Вокруг света" у него уже был - здесь опубликована под псевдонимом Алешин историческая повесть "Винета", потонувший город".

С первых же номеров 1908 стало ясно, что выбор издателя наконец-то увенчался успехом. Литература сразу же заняла половину объема. И какая литература! Появились Конан Дойль, Джек Лондон, Киплинг, Хаггард. Намного расширился круг переводов. Если до этого обращались, в основном, к французским и английским авторам, то теперь все чаще стали появляться переводы с немецкого, датского, норвежского, итальянского, испанского языков. Фантастика, детектив, вестерн прочно закрепились на страницах издания. В плане журналистики так же изменилось многое. Страницы заполнились оригинальными очерками о путешествиях, совершенных специально по заданию редакции. Впервые в практике русской прессы появилась цветная обложка.

Но все эти заслуги вряд ли бы позволили назвать Попова великим, если бы не одна его черта. Главной своей целью он ставил поиск новых имен в отечественной литературе. Произведения русских фантастов стали появляться все чаще и чаще. Правда, дореволюционная русская фантастика обладала странным свойством - к ней обращались многие, но быстро отказывались. По страницам журналов тех лет разбросаны многочисленные опыты, оставшиеся для авторов единственными. И все-таки несколько крупных, ныне незаслуженно забытых имен, Попову открыть удалось. Например, Н. Первухин - первый в нашей стране обратившийся к жанру "альтернативной истории", автор масштабных романов "Вторая жизнь Наполеона" и "Пугачев-победитель". Интересным открытием стал так же А. Числов, автор коротких рассказов, новаторски осмысливавших темы, ставшие к тому времени штампами НФ.

Попов не остановился на обновлении старого журнала, но решил освежить и его приложения.

Надо заметить, что в 1890-1930-х годах ни одно уважающее себя издание не обходилось без приложений. Газеты и журналы любой тематики считали своим долгом "давать читателю" самый широкий спектр печатной продукции. У некоторых изданий число приложений достигало пяти. Собрания сочинений лучших писателей, литературные ежемесячники и альманахи, картины, географические карты - все это входило в стоимость подписки, или же добавлялось за смехотворную доплату (примерно в четверть подписной цены). Можно было получить книжную "премию" только за то, что подписался не в рассрочку. Памятные современному читателю литературные приложения "Огонька" - единственное напоминание о былой роскоши, сохранившееся с довоенных времен. Сейчас некоторые московские журналы снова выпускают приложения, даже по два-три. Вот только цена их превышает цену самих изданий в двое-трое. Их цель - не привлечь читателя, а выкачать лишние деньги.

Чем же можно было выделиться среди этого моря роскоши? Многотомники мастеров фантастики и приключений выходили при журнале уже давно. Но Попов сумел проявить недюжинную выдумку. Он был, пожалуй, первым в нашей стране, кто решил выделить фантастику и приключения в отдельное - не географическое и не научно-популярное издание. И вот, в 1911 году в качестве приложения к "Вокруг света" появляется специализированное литературное издание "На суше и на море". Это был журнал из разряда, как мы их сейчас называем, "толстых". В отличие от тогдашнего еженедельного "Вокруг света", он выходил раз в месяц. Это давало редакции значительное преимущество. Теперь ни одно интересное произведение не могло быть отвергнуто из-за объема. Каждый номер журнала был как бы отдельной книжкой - сборником рассказов, или большим законченным романом.

В 1914 году Владимир Алексеевич создал и еще один специализированный ежемесячник "Вестник спорта и туризма". Здесь вовсю развернулся его педагогический талант. Помимо хроники и очерков публиковались и практические рекомендации, пропагандировалось скаутское движение.

Можно только удивляться энергии и трудоспособности Попова. Несмотря на то, что он с головой ушел в работу над "Вокруг света" с приложениями, он продолжал редактировать "Вестник книжного, учебного и библиотечного дела". А в 1911 году Сытин предложил ему еще и новый детский журнал "Мирок". Всеми этими изданиями Попов занимался вплоть до закрытия.

Невиданная доселе битва народов на время прекратила выход "На суше и на море". В 1915 году Попов преобразовал это приложение в журнал "Мировая война". Впрочем, издание не было полностью злободневным. В нем помещались и исторические сведения о борьбе славян с германцами.

Но, видя, что война слишком затягивается, а жизнь идет, редактор счел необходимым вновь заняться выпуском увлекательного чтения. Вот только вместо старого дал приложению название, говорящее само за себя - "Журнал приключений". Теперь ежемесячник расцвел еще больше - и фантастика занимала в нем примерно половину объема.

1917 год стал последним для Сытинской империи. К чести издателя и редакторов надо сказать, что издательство держалось до последнего. Журналы и книга выходили, хоть и в меньшем объеме, несмотря ни на Февральскую революцию, ни на экономический кризис. Все обязательства перед подписчиками на этот год были выполнены, причем без доплаты. Конец всему положил только прямой запрет частных изданий.

В течение нескольких лет Попову пришлось перебиваться случайными заработками, далекими от его призвания. Большевики не очень-то жаловали "старорежимных" специалистов. И все-таки, наконец, удача улыбнулась ему. В конце 1924 года он смог устроиться на работу в одно из крупнейших столичных издательств - акционерное общество "Земля и Фабрика".

Уже на следующий год он приступил к выпуску нового журнала "Всемирный следопыт". Концепция издания почти полностью совпадала с концепцией прежнего "Журнала приключений", правда добавились еще географические очерки. Владимир Алексеевич опасался, что в новой стране издание подобного рода будет не столь популярно. Тематика приключенческой литературы жестко ограничивалась декретами Луначарского. Поэтому, тираж первых номеров был всего пятнадцать тысяч. И за пять лет эту цифру удалось увеличить в десять раз.

Видя такой успех, Попов, как обычно, не стал останавливаться на достигнутом. Он не мог забыть свой первый и, конечно, самый любимый приключенческий журнал, и решил возродить его. "Вокруг света" после десятилетнего перерыва возродился в качестве приложения к "Следопыту". В отличие от возникшего одновременно журнала с тем же названием, издававшегося в Ленинграде, он полностью повторял верстку и тематику сытинского издания. Там впервые после революции появились длинные романы с продолжением, и среди них знаменитый "Человек-амфибия".

Однако и на этом не остановился неутомимый редактор. Желая сделать "Следопыт" полностью литературным, он вынес географические очерки и статьи в отдельное приложение "Всемирный турист".

Десятилетие с 1922 по 1931 можно назвать, кстати, золотым веком русской фантастической прессы, немногим уступающим американскому. В те времена в Москве и Ленинграде выходило около десятка специализированных изданий по фантастике и приключениям. Периодичность и качество их немыслимы даже для современного читателя. Но группа журналов, руководимая Поповым, была единственным в своем роде "кустом". Можно сказать, она повторяла в миниатюре прежнюю Сытинскую империю.

Попова не оставило его призвание - поиск молодых талантов. Еще до выхода первого номера "Следопыта" было дано объявление о том, что журналу требуются новые авторы. Рукописи хлынули потоком, и каждая из них рассматривалась самым тщательным образом. Редактор просиживал над ними почти круглые сутки.

"Ошибочно было бы думать, что "Следопыт" делается в тиши редакционного кабинета узким замкнутым коллективом писателей-профессионалов. Литературное выдвижение, отбор молодых свежих дарований из глуши читательского актива - все это было поставлено во главу угла редакционной работы", - говорилось в редакционной статье 1930 года. Как нельзя лучше это совпадало с тогдашней политикой поиска литераторов в среде простого народа. Однако, если для некоторых изданий, например, ленинградского "Резца", главным было не качество произведений, а лишь пролетарское происхождение автора, то Попову не изменил вкус старых времен. Среди открытий того периода имена, без которых невозможно теперь представить советскую довоенную фантастическую и приключенческую литературу - А. Беляев, Н. Шпанов, А. Линевский, Б. Сытин, Н. Зуев-Ордынец, Б. Туров, В. Ян.

Показателен случай с Алексеем Смирновым. Никому неизвестный охотник из Туапсе принес свой первый рассказ в редакцию. Попов немедленно прочитал произведение. И уже через пять минут после прочтения рассказ был направлен в типографию. Через две недели он вышел в "Вокруг света". Смирнов вскоре стал одним из постоянных авторов.

Талантливый начинающий автор мог сразу же получить от Попова задание отправиться в настоящую экспедицию. Таким образом Н. Шпанов попал в спасательный рейд ледокола "Красин" на выручку Умберто Нобиле, В. Белоусов проехал на оленьей упряжке вдоль всего русского севера, а В. Сытин разыскал в тайге пропавшую экспедицию профессора Кулика за Тунгусским метеоритом. Само собой, очерки об этих экспедициях публиковались в журнале, а вскоре и выходили отдельной книгой.

Любопытным нововведением Попова были литературные конкурсы. Их организация была крайне необычна. Все произведения присылались анонимно, снабженные только девизом или псевдонимом. Имя автора запечатывалось в отдельном конверте, который редактор вскрывал только после подведения итогов конкурса. Это обеспечивало максимальную беспристрастность жюри. Победителей в каждом конкурсе бывало около десятка. Но даже и те произведения, которые не вошли в это число, могли быть опубликованы.

Владимир Алексеевич отличался величайшей тактичностью. Все литераторы, знавшие его лично, отмечают, насколько он был заинтересован в притоке новых сил. Даже для тех, чьи рукописи не подошли, он старался что-нибудь придумать. Если, например, рассказ был не по тематике журнала, он передавался в редакцию соответствующего издания "Земли и Фабрики". Ответы иногородним авторам печатались прямо на страницах "Следопыта". Это были серьезные и беззлобные советы по исправлению стиля.

В 1930 году "Следопыт" шумно отмечал свое пятилетие, не зная, что до следующего юбилея дожить не суждено. Тем временем тучи сгущались. Началось стремительное закрытие негосударственных издательств властями. В конце года "Земля и Фабрика" была подмята Госиздатом. Чиновники не захотели финансировать большинство изданий прежнего АО. "Следопыт" остался в одиночестве. Попов, однако, не сдавался. Чтобы сохранить за собой объем нескольких изданий, в 1931 году он стал выпускать журнал трижды в месяц. 1932 год стал роковым для советской приключенческой периодики. Его сумел пережить один только ленинградский "Вокруг света", да и то изрядно похудев. Надо сказать, что черные дни настали для приключений и фантастики вообще. Такие авторы, как Жаколлио, Буссенар, Хаггард, или Кервуд вернулись к читателю только в наши дни. Но и, казалось бы, всем привычные Конан-Дойль и Честертон не переиздавались около двадцати лет.

Попов во второй раз остался у разбитого корыта. Однако еще не все было потеряно. Неутомимый редактор решил попытать счастья в провинции. В Свердловске ему повезло - в 1935 году удалось начать издание "Уральского следопыта". За редактором в журнал перекочевали и многие авторы "Всемирного следопыта". Власти, впрочем, отреагировали быстро - вышло только девять номеров журнала. Получив разъяснение, что подобная периодика советским людям не нужна, Владимир Алексеевич переключился на серию краеведческих книг об Урале. Но и с ними вскоре повторилась та же история. Отлученный от издательского дела, Попов все-таки пробовал вернуться к нему. Он стучался в двери издательств по всей стране, включая Среднюю Азию. Однако теперь все было глухо. Вернувшись ни с чем в столицу, великий редактор занялся совершенно посторонними делами. В 1942 году он погиб ночью в автокатастрофе, причем обстоятельства этого дела остались неясными.

Имя Попова не найдешь ни в энциклопедических словарях, ни даже в словаре "Книговедение". Не вышел рангом - всего лишь редактор, а не издатель. Упоминается о нем только в юбилейных статьях послевоенного "Уральского следопыта" да в специальной литературе о Сытине. А ведь он не меньше, чем Кэмпбелл, заслуживает того, чтобы существовала премия его имени.