ПАНЧЕНКО ГРИГОРИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ

ПАНЧЕНКО Григорий Константинович, биолог по образованию и один из представителей многообразной "харьковской школы" фантастики, родился в 1966 году. Первые фантастические публикации (под англоязычным псевдонимом) состоялись у Григория в начале девяностых, в те годы, когда харьковская школа только начинала заявлять о себе, а виднейшие ее представители - Дмитрий Громов и Олег Ладыженский ("Генри Лайон Олди") не брезговали переводами с английского. Однако Панченко предпочитает не раскрывать свои псевдонимы, не будем делать этого и мы. Достаточно упомянуть, что Григорий, в частности, принимал активное участие в нескольких новеллизациях фантастических киносериалов - задолго до того, как "русские версии" разнообразных "Секретных материалов", "Звездных войн" и прочих эпопей заполонили книжный рынок. В этом смысле харьковчане успели стать своего рода пионерами, обогнав на этом поприще московских и питерских коллег.

Заметнее всего заявил о себе Григория Панченко на поприще популяризации истории боевых искусств. Его работы вошли в состав четырехтомника "История боевых искусств" (1996), выпущенного совместно московскими издательствами "АСТ" и "Олимп", и в двухтомник "Нетрадиционные боевые искусства" (1997), изданный харьковским "Фолио". Авторами была проделана действительно серьезная и весьма тщательная работа по анализу источников, поэтому книги эти до сих пор пользуются вполне заслуженной популярностью у всех, кто интересуется прошлым боевых искусств в живом, популярном изложении.

Что касается прозы, то по складу своему Григорий Панченко скорее рассказчик, чем романист. Собственно, среди произведений, опубликованных под собственной фамилией Панченко, нет ни одного романа - в этом, вероятно, причина того, что читателям фантастики его имя известно пока не слишком хорошо. Пишет Григорий крепко, профессионально, но не очень много. Практически все его рассказы, публиковавшиеся ранее в периодике и антологиях, вошли в сборник "Число зверя", выпущенный в 1998-м году харьковским издательством "Рубикон".

В большинстве произведений этого сборника соединились оба главных увлечения автора: боевые искусства (в самом широком смысле слова) и история. Именно поэтому лучшие рассказы Панченко посвящено либо хронопарадоксам ("Налево от солнца, направо от луны", "Спасти князя"), либо этическим конфликтам, возникающим у продвинутой цивилизации при контакте с более примитивными культурами ("Варианты", отчасти "Право сильного"). Темы очень богатые, дающие автору с воображением множество возможностей. Контактеры и хрононавты Панченко, даже те, что родом с коммунистической Земли будущего, по своему характеру и манере поведения ближе скорее не к рефлексирующему Антону-Румате братьев Стругацких, а к активным и точно знающим, чего именно они хотят добиться агентам Вечности из известного романа Айзека Азимова. Профессионалы, для которых ложь, предательство и даже убийство во имя высшей цели - повседневная реальность. Им нельзя жалеть ни себя, ни ближних - иначе просто не выжить в тех бесчеловечных условиях, в которых они вынуждены работать на благо всего человечества. Именно на этом вечном контрасте между целями и средствами играет в большинстве своих произведений Григорий Панченко.

Среди произведений, вошедших в сборник "Число зверя" особо хотелось бы выделить рассказ "Псы и убийцы" - драматическую историю о противоречии между воинским долгом и человечностью. Действие рассказа разворачивается в мире, где главное боевое оружие - специально обученные псы, почти телепатически связанные со своими хозяевами. Автор показывает только малый кусочек этого мира - армию, причем так, будто никаких важных общественных институтов помимо армии здесь не существует, - но этого вполне достаточно, чтобы прочувствовать высочайший эмоциональный накал ситуации. Именно этот рассказ Борис Натанович Стругацкий упомянул в числе лучших за год на одном из "Интерпрессконов", крупнейших в СНГ конгрессов любителей фантастики.

К сожалению, следуя традиции ушедшей эпохи, Панченко постоянно обращается к сюжетным схемам, отработанным советской фантастикой за долгие десятилетия. Его рассказы сильны не столько рациональной, сколь именно эмоциональной составляющей, хотя спектр эмоций, которые Григорий стремиться вызвать у читателя, не так уж широк. Героям постоянно приходится делать выбор, но в каждом рассказе - выбор из схожих вариантов. Дилемма "благо государства или человечность" несколько раз возникает в разных рассказах сборника возникает, благодаря чему эффект постепенно затухает. Характерный пример произведений такого рода - "криптоисторический" рассказ "Битвы, которых не было", повествующий о тайной встрече Суворова и Наполеона в Альпах, в ходе которой командующие враждующих армий, уже вступивших в схватку, договариваются развести войска, сделав вид, что никаких сражений не происходило. А чтобы избавиться от свидетелей, маршалу и будущему императору приходится спланировать локальную битву на уничтожение, так и не ставшую достоянием историков... Панченко обыгрывает этот сюжет очень серьезно и с некоторой даже мрачностью. Григорий не лишен склонности к патетике; впрочем, это в той или иной степени характерно для всех представителей "харьковской школы" - Генри Лайону Олди, Андрею Валентиновну, даже Андрею Дашкову. Как, впрочем, и интерес к истории, и к боевым искусствам. Как, впрочем, и многим из тех, кому уже за тридцать, но еще нет сорока. Возможно, своеобразие харьковской группы писателей в том и заключается, что именно здесь представители этого поколения начали писать, а главное - активно публиковаться практически одновременно.

В. Владимирский