ВЗАИМОПОНИМАНИЕ ВОЗМОЖНО

Шатилов В. ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ МОМЕНТ. Повести и рассказы. Ростов н/Д. Кн. изд-во, 1989 г.

ПРЕДСТАВЬТЕ: вы обладаете невиданной невозможной, фантастической физической силой. Вы - мутант, чудо "природы, "результат случайной игры хромосом". Вы, играючи, завязываете узлом железные балки, летним прикосновением пальца пробиваете металлические щиты, щелчком крушите асфальт...

Но - ни при каких обстоятельствах вы не можете ударить человека.

Даже последнего подонка. Даже того, кто плюет вам в лицо. Сама мысль о насилии над другим человеком - каким бы он ни был - приводит вас в состояние шока, причиняет вам боль, едва ли не физическую. И, значит, в глазах окружающих вы просто слабак, который - в лучшем случае - достоин жалости, а в худшем - презрения...

"Слабак" - так "называется один из четырех фантастических рассказов, опубликованных в первой книжке молодого ростовчанина В. Шатилова.

КАК ИЗВЕСТНО, фантастическая литература обладает немалым, но тем не менее ограниченным запасам тем: межзвездные полеты, путешествия во времени, в "параллельные миры", роботы, мутанты... ну еще десятка полтора сюжетов, давно, казалось бы, освоенных поколениями писателей-фантастов. Конечно, если поднапрячься, можно [измыслить "какую-либо ситуацию, которая еще не встречалась в практике НФ литературы, можно вообразить какую-нибудь хитрую техническую штуковину, про которую еще написать никто не додумался. Но это для фантастики путь тупиковый. Гораздо интересней, плодотворней другой путь: используя привычные, даже, может быть, заезженные атрибуты жанра, попытаться сказать что-то свое. То есть использовать фантастику в качестве художественного приема. Сколько уже написано о мутантах, "сверхчеловеках", этаких всемогущих полубогах, которым доступно то, что и не снилось простым смертным! В западной фантастике (в том числе и кинофантастике) к этой теме обращались сотня раз, в отечественной фантастике нам тоже нередко попадались этакие олицетворения "добра с кулаками". И, пожалуй, Шатилов один из немногих, кто пытается поставить здесь нравственную проблему. Изобразив своего героя, всесильного "сверхчеловека", в виде "слабака", убежденного сторонника ненасилия, юродивого, всеобщее посмешище с нелепым прозвищем Кощей, автор сталкивает две психологии, два образа мышления: обывательское, привычное, понятное - и "не от мира сего", для носителя которого мысль Ганди о ненасильственном сопротивлении, о противопоставлении слова силе реализуется в особенностях функционирования организма. Возможно, кому-то из читателей такое решение покажется несколько прямолинейным, возможно, ключевой эпизод (рассказа, когда герой пытается втолковать пьяным подонкам, что они - люди, выстроен автором больше "от концепции", нежели в рампах жизнеподобия (вообще рассудочность - недостаток, свойственный произведениям многих молодых авторов, и Шатилов тут не исключение). И тем не менее автор по-своему убедителен - если не сводить жизнь к "борьбе за существование", к обмену веществ, к исполнению ветхозаветного "око за око". Бесполезными оказываются попытки пробудить "душу живу" у подонков из рассказа, но, во всяком случае, невольная, свидетельница происходящего, кому автор тоже предоставляет слово (рассказ соткан из внутренних монологов нескольких персонажей), уже способна сделать шаг навстречу. От невольного раздражения и презрения к "слабаку" - до медленного, мучительного понимания силы его слабости...

ДРУГОЙ РАССКАЗ сборника - "Бытовой эпизод" - обращает нас к теме, тоже достаточно избитой для фантастики: контакту с иным разумом. Речь, однако, идет не об инопланетянах, существах, встречи с которыми (многократно варьируясь) стали для НФ литературы "общим местом". Шатилов предлагает нам иной вариант - контакт с ближним своим, соседом по планете, тем, кого веками суеверно именовали то домовым, то лешим, то ведьмаком. Нет, автор не пытается каким-либо образом "осовременивать" фольклор, рационализовать древние поверья, поверять гармонию мифа алгеброй века НТР. И не модель чуждого, нечеловеческого разума, иной логики, иной системы мировосприятия, его в данном случае интересует (хотя сама "фантастическая" сторона новеллы выстроена уверенно, стройно и продуманно). Имеем ли мы право искать контакта с "негуманоидами", если мы зачастую не можем найти его между собой, между людьми? - вот что в подоплеке новеллы. Вирус ксенофобии, боязни чужого, инстинктивного отрицания иного образа жизни, мышления, даже внешнего облика пока еще не исчез, подчеркивает Шатилов. Можно долго и красиво распинаться о прогрессе, о контакте, о сотрудничестве, но все это останется только пустыми и звонкими словами до тех пор, пока тенёта предубеждения, в которых мы все выросли, не ослабнут. Пока взаимная приязнь (не расчетливая, а естественная) не станет обыденностью. Иначе...

МИР, где взаимное непонимание перешло сначала во взаимное озлобление, а потом во взаимное уничтожение, возникает на страницах рассказа "Чистая и нежная". Рассказ создан в жанре предупреждения, его антивоенный пафос не декларативен а подкреплен художественно. От человечества, погибшего в результате конфронтации, осталось в итоге только несколько человек. Мини-человечество состоит из случайно выжившего после катастрофы старика, его детей-дебилов, неврастеника, озабоченного единственной мыслью - запустить электростанцию, чтобы хоть на короткий срок возникла иллюзия "прежней" жизни. Автор скуп на описания ужасов гипотетической Третьей Мировой, запустения мертвой планеты, однако небольшие, найденные автором детали (вроде мерцающего экрана телевизора, который не показывает ничего) бьют по нервам гораздо сильнее, чем если бы автор представил нам развернутые картины в духе американского фильма "На следующий день", созданного с деловитым хладнокровием учебника по гражданской обороне. Рассказ Шатилова можно было бы счесть пессимистичным, однако, ведь автор не пророчит нашей планете именно такой вариант. Да, и такое будущее, увы, возможно, - но оно из тех, которое (как выразился Рэй Брэдбери) надо "не предсказывать, а предотвращать".

ЧЕТВЕРТЫЙ рассказ сборника предлагает нам еще одну возможность развития цивилизации, тоже мрачноватую. Герой новеллы "Вы никогда не были здесь" из светлого будущего попадает в эпоху фашистской диктатуры. Традиционное путешествие во времени? К сожалению, нет: где-то, в одном из многих "параллельных измерений" наша история сделала неожиданный поворот, фашизм снова поднял голову, власть захватил новый "фюрер"... В большинстве произведений, где описывается путешествие из будущего в прошлое, герой вольно или невольно выглядит всеведущим туристом, который может "поучить" своих предков, а понимание невозможности вмешательства в историю делает его пассивным созерцателем. Здесь же иное: герой попадает не в прошлое, а в "настоящее", на календаре тот же 1999 год, что и у "его" цивилизация, но вот реальность совершенно иная. Это, разумеется, тоже условность, своеобразный художественный прием, сознательная нарочитость - наподобие бабочки, что убивает в далеком юрском периоде герой рассказа Брэдбери "И грянул гром". Автор показывает, что каждый человек, без всяких исключений, ответствен за судьбу своего мира: отстранение, самоуспокоенность могут привести к последствиям непредсказуемым.

ЕСЛИ НОВЕЛЛЫ сборника В. Шатилова созданы в фантастическом ключе, то обе повести: "С утра до вечера - и дальше" и "Воспитательный момент", словно бы нарочито заземлены, тесно связаны с нашей реальностью. Повесть "С утра до вечера - и дальше" буквально погружена в быт, в его грустные и забавные оттенки. С этим бытом, с этими мелочами важными и неважными, но неизбежными спутниками его профессии, сталкивается главный герой повести молодой санитарный врач по имени Сергей. Перед нами - новые "Записки врача"? И память уже услужливо выстраивает ряд: Вересаев... Булгаков... Впрочем, здесь несколько иное. Чисто "профессиональные" неожиданности, казусы отходят на второй план, главным для Сергея (как и для его коллеги из рассказа Василия Шукшина "Шире шаг, маэстро!" - вот, пожалуй, ближайшая аналогия) становится вопрос взаимоотношения между людьми, в коллективе, загадочные для молодого специалиста проблемы субординации т. п. Только самоирония, трезвое отношение к самому себе, некая пытка взглянуть на себя со стороны помогают главному герою, не теряя собственного "я", "вписаться" в новую для себя реальность. Повесть написана легко, непринужденно, может быть, даже несколько размашисто - впрочем, последнее помогает Шатилову ощущение молодости, нравственного здоровья, свойственного Сергею, в полной мере донести до читателя. К сожалению этой легкости очень недостает другой повести книги, давшей название самому сборнику. Автор попытался сломать стереотип традиционной "школьной" повести, попытался не быть нравоучительным, не читать мораль (само заглавие, подчеркнуто ироничное, - тому свидетельство). Однако штамп здесь оказался сильнее. Стремление в одном небольшом произведении, коснуться всего сразу - и "трудных подростков", и "неформалов", и наркомании, и парадоксов так называемых "благополучных семей" - сыграло с Шатиловым скверную шутку. По сути, дальше констатации этих явлений в повести дело не пошло, и даже шоковый момент, самоубийство мальчика Кости, выглядит именно "воспитательным моментом"...

ТАКИМ ОБРАЗОМ, первая книга В. Шатилова оказались сильнее в "фантастической", нежели в "реалистической" ее части. В этом, думаю, нет ничего дурного, ибо первая книга - всегда поиск, перебор разных вариантов, желание показать свои возможности. Пока автору в коротких фантастических новеллах удалось сказать больше, чем в более крупных формах. Не рискну пока прогнозировать, какой будет вторая книга: с каждым днем реальность наша делается все более фантастичной, и в ее отражении, надеюсь, автор сумеет применить свои способности. А что способности эти есть, первая книга доказывает убедительно.

Роман АРБИТМАН.